Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
А если японский флот в течение ночи будет пополнять свои боевые запасы, то он значительно отстанет от русской эскадры и вряд ли сможет в течение следующего дня ее догнать».
Однако, продолжает Александровский, оставшись без Адмирала, «командующие отрядами забыли об инструкции Рожественского, перестали заботиться о поддержании контакта с остальными отрядами и даже со всеми кораблями, входящими в состав их собственных отрядов.
Точно наступление темноты уменьшило у части начальников сознание своей ответственности и долга, которыми
Слова «…забыли об инструкции… перестали заботиться о поддержании контакта…» представляются слишком мягкими для характеристики действий командующих отрядами — вроде сочувственного похлопывания по плечу Куро-паткина со словами: «Бездарный ты наш!»
Но ситуацию, сложившуюся в ночь на 15 мая, Александровский описывает достаточно верно.
8.2. Черная ночь
Этой ночью брошенные флагманами погибли при исполнении воинского долга эскадренные броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий». Ветераны китайской кампании 1900 года. Корабли, волею адмирала П.П. Тыртова дважды прошедшие путь от дальневосточных берегов и обратно.
Апокриф с «Наварина»
С торпедированного «Наварина» чудом спаслись три матроса: комендор Степан Кузьмин, кочегар 2-й статьи Порфирий Дергачев и сигнальщик Иван Седов. Всем им более полусуток пришлось провести в ледяной воде, поскольку потопившие «Наварин» японские миноносцы не только не спасали гибнувших людей, но, напротив — стреляли по ним «на голос»!
Седова в конце концов подобрал другой японский миноносец, и он попал в плен, а первых двух спас английский пароход, достойный капитан которого отказался передать спасенных на подошедший японский миноносец и доставил их в Тяньцзин.
Вскоре Кузьмин и Дергачев оказались на Родине, а в газете «Новое время» в № 10560 и 10619 за 1905 год напечатан был их бесхитростный рассказ о судьбе броненосца и его геройского экипажа. Рассказ этот повторен в «Летописи войны с Японией». Приведем два маленьких эпизода из него.
Первый носит апокрифический характер и передает, скорее, настроение и дух участников боя:
«Оба эти матроса сами не видели, но им говорили на “Наварине” еще ночью другие, что на “Суворове” вечером был сигнал, что Адмирал переносит флаг на “Александр III”, а несколько времени спустя на “Александре III” висел сигнал: “Адмирал в полном здравии, биться до последней капли крови”».
Второй эпизод вполне реалистичен и повествует о последних минутах жизни броненосца:
«Затем настала ночь, и бесчисленное множество миноносцев показалось со всех сторон… Первая из японских мин взорвалась в
Пробитый еще второю миною, броненосец стал окончательно тонуть в 2 часа по полуночи, не прерывая стрельбы. Из офицеров были ранены: командир, барон Фитингоф — в голову и грудь (тяжко); старший артиллерийский офицер Измайлов — в лицо и мичман Челкунов — легко (“мог ходить”).
Верные принятому решению — “Умереть, но не сдаться!”, офицеры перед самою гибелью судна простились с выстроенною командою и, готовясь к мученической смерти за Царя и Родину, братски перецеловались друг с другом, а изувеченный, но бодрый духом командир приказал снести себя в штурманскую рубку, где и погиб со своим броненосцем!..»{263}
Последние часы броненосца «Сисой Великий»
Со смертельно раненного «Сисоя» ценой подъема над ним японского флага спаслась большая часть экипажа. Лейтенант Александр Витгефт так вспоминал последний вечер и ночь своего броненосца{264}.
Небогатов бросает ветеранов
«С переднего мостика, как электрический ток, прибежало известие, что на повороте перевернулся “Бородино”. Дальше картина неожиданно изменилась: крейсера наши в одной кильватерной колонне оказались идущими на юг, а броненосцы опять шли на север, причем мало-помалу стали уходить от “Сисоя”, “Наварина” и “Нахимова”, державшихся вместе и не могущих держать хода более 8 узлов, в особенности “Сисой”, у которого дифферент на нос стал таким, что вода доходила почти до верха форштевня.
Небогатов со своими судами мало-помалу стал уходить вперед; темнота наступала более и более, и, наконец, Небогатов перестал быть видным. По-моему, все это происходило в продолжение не более получаса, и хотя я временами и уходил вниз к своим динамо и турбинам, однако все же хорошо запомнил картину».
Минные атаки
«С наступлением темноты мы оказались одни с “Наварином” и “Нахимовым”. Все огни были скрыты, закрыто все освещение до жилой палубы…
На всякий случай я приказал двум моим любимым квартирмейстерам втащить в погреб мин заграждения два зарядных отделения мин Уайтхеда, в которые вставил фитильные запалы. Затем погреб заперли. Это я сделал на случай, если понадобится ночью выбрасываться на берег и уничтожать корабль.
Вскоре на нас была произведена первая минная атака… Не успели мы открыть огня, как загрохотали “Наварин” и “Нахимов” и открыли свои прожектора. Мы последовали их примеру и в свои лучи прожекторов поймали два миноносца на расстоянии двух-четырех кабельтовых, лежавших на параллельном с нами курсе. Одним из выстрелов 12-дюймового орудия на одном из миноносцев, четырехтрубном, произошел взрыв около второй трубы; он запарил, стал валиться на бок и, как мне кажется, среди своего пара перевернулся…