Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
Русские версии маневрирования, особенно основанные на данных адмирала Рожественского, не пользовались у отечественных авторов доверием. Возможно, не обладая духовными качествами адмирала Рожественского, они не могли принять и сообщаемые им факты. Как и многие их последователи.
Желание отнестись с большим доверием к иностранной версии и неприятие версии русской может быть вызвано также подспудным неприятием всего русского вообще. Хотя бы потому, что русское всегда ассоциировалось у людей с православным, с Православием.
И, возвращаясь к Смирнову и Немитцу, возникает чувство, что русское национальное мироощущение — Православие — уже было одинаково
Впрочем, в случае с кавторангами Смирновым и Немитцем, возможно, все гораздо проще. Доверие к тем же японским данным могло базироваться на старом, как сама война, принципе: победителей не судят.
11. Победителей не судят
А для побежденных не признается никакое оправдание. И единственная их отрада, как сказал в своих чтениях Беклемишев, не ждать себе пощады. Не ждал и не просил ее и бывший Командующий 2-й эскадрой отставной Вице-Адмирал Зиновий Петрович Рожественский.
Вячеслав Чистяков пишет, что в сознание морских теоретиков «доцусимской» школы не вмещался факт, что все-таки — всего лишь техническая частность — разница в качестве снарядов и скорости эскадренного хода свела на нет блестящий успех последнего по-настоящему великого флотоводца Исторической России.
По-моему, Вячеслав Николаевич переоценивает здесь морских теоретиков школы «послецусимской».
Благодарность отчизны
Все истинные организаторы и виновники цусимской катастрофы (как и неудач в русско-японской войне в целом) из числа «русско-поданных», кого мы уже сейчас можем назвать по именам, не пострадали нимало. Напротив. Большинство было отмечено с той или иной степенью щедрости благодарным отечеством.
Один из главных губителей России — Витте, отдавший в Портсмуте пол-Сахалина в качестве последнего благодеяния любимой Родине [440] , стал графом. Его Матильда — графиней. После чего свежеиспеченный граф вскоре удалился на покой — писать разные гнусности для вящей дезинформации потомков.
440
См. Книга 2. Часть третья. Гл. 2.2, раздел: Мир любой ценой!
Куропаткин сохранил свои генерал-адъютантские вензеля. За государственный счет написал и издал ученые оправдания нашего, но нанесенного им самим поражения, положенные в основу официальной версии истории русско-японской войны. В Первую мировую войну ухитрился еще покомандовать фронтом. Правда, на сей раз недолго, да и нужды в том особой не было. Генералов-предателей в этот раз и без него хватало.
Генерал-Адмирал Алексей Александрович после Цусимы с чувством выполненного долга подал в отставку и отъехал в любимый Париж на заслуженный отдых — искать утешения и забвения от трудов ратных. Итог его деятельности кратко и емко сформулировал один из
Адмирал Скрыдлов, так славно командовавший во время войны флотом Тихоокеанским, пославший на верную гибель в бою 1 августа Особый отряд Владивостокских крейсеров, принял после гибели на боевом посту адмирала Чухнина флот Черноморский. Одним словом, все блудливые сестры получили по серьге: строители кораблей, испорченных уже на стапелях, мочители пироксилина; отправители снарядов не туда и далее… Не пострадал, естественно, и создатель незабываемой теории «боевых коэффициентов», талантливый теоретик Кладо, во многом из-за трудов которого и погибла 2-я эскадра. Он продолжил свою академическую карьеру, любим был и Керенским и Троцким, при котором и закончил жизнь начальником красной Военно-морской академии.
«Адмирала же Рожественского, — говорит Георгий Александровский, — за его нечеловеческий труд, связанный с проводкой 2-й Тихоокеанской Эскадры на Дальний Восток, за твердость характера, проявленную им в бою и являющуюся уделом немногих прирожденных флотоводцев, ждала награда не только в виде испитой им горечи незаслуженного поражения… не только в виде морального унижения — быть сданным тяжелораненым в плен, но еще в форме резкой критики, грубых нападок и, наконец, предания суду после возвращения на родину.
С благородным достоинством приняв на себя всю вину, адмирал Рожественский закончил свое выступление на суде словами:
— …Я сожалею, что в приказе до сражения я не указал, что спасать Командующего следовало только в том случае, если состояние его здоровья позволило бы ему продолжать командование. Меня следовало оставить на “Суворове”» {484} . [441] Собственно он и остался навсегда там, успев только передать нам правду о Цусимском бое, которую вот уже 100 с лишним лет не хотят услышать и понять.
441
К приведенным словам Адмирала стоит добавить, что к нашим дням от могилы его в Александро-Невской Лавре не осталось и следа. См.: Причины Цусимской драмы. Судьба адмирала Рожественского. — Известия, 09.02.2004.
Так что и в буквальном смысле единственным памятником ему и могилой после взрыва в начале 1930-х годов кировскими молодчиками храма-памятника погибшим в Артуре и Цусиме морякам остался «Суворов».
Да и трудно услышать ее в организованном хоре лжи и дезинформации, дирижируемом теми же силами, которые были истинными устроителями цусимской катастрофы русского флота. А с тех пор и силы их выросли немеренно.
Последний штрих. Великий Князь Кирилл и адмирал Р.
О том, что это были именно сознательные ложь и дезинформация и распространяющие их знали, что делали, а правда была известна уже тогда, говорит, в частности, еще одно ставшее совсем недавно известным автору свидетельство.