Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
Возможно, что после траты времени на чтение подобного рапорта положена и ироническая резолюция: отправить для перепечатания в еще более запаздывающих консульских донесениях.
В заключение прошу позволения прибавить, что Лейтенанту Щеглову потому удалось осведомиться из дел Штаба о многих недочетах, что в критикуемое им время моего начальствования служащими Военно-Морского Отдела Штаба [55] посвящалось, помимо моего участия, много внимания выяснению и посильному устранению этих недочетов.
55
Напомним, что именно в период руководства адмиралом Рожественским Главным Морским Штабом в Военно-Морском ученом отделе и было создано оперативное отделение — прообраз Морского
Адмирал Бирилев
Скажем несколько слов о личности того, к кому обращен рапорт адмирала Рожественского — Морского Министра Алексея Алексеевича Бирилева (1844–1915).
Адмирал Бирилев сыграл весьма неоднозначную роль в судьбе 2-й эскадры, будучи одним из инициаторов посылки отряда контр-адмирала Небогатова.
Однако в отличие от другого инициатора, возбуждавшего общественное мнение через прессу, уже весьма известного нам капитана 2-го ранга Н. Кладо — человека с полным отсутствием моральных принципов, адмирал Бирилев, видимо, чувствовал свою вину и, насколько мог, старался оказать помощь вернувшемуся из японского плена адмиралу Рожественскому. А также посильно выразить свое понимание истинных причин Цусимской катастрофы. К этому мы еще вернемся в главе о «Мнении Следственной Комиссии», отметив уже здесь, что возможностей для этого у Алексея Алексеевича практически не было.
Числятся за ним и еще малообъяснимые поступки. Похоже, Бирилев был под жестким прессингом и контролем. Возможно, желание избавиться от них заставило его вскоре выйти в отставку, предварительно предупредив Адмирал Императора, что в высших кругах всех слоев общества зреет измена{52}.
И самый большой и красивый венок на могилу адмирала Рожественского был именно от адмирала Бирилева со словами: «Великому и почитаемому».
Капитан 2-го ранга Кладо
В отличие от адмирала Бирилева Кладо Николай Лаврентьевич — капитан 2-го ранга, затем генерал-майор по Адмиралтейству, а потом первый начальник Военно-морской академии при большевиках, никогда никакими угрызениями совести не терзался и вряд ли подозревал, что такие возможны.
Сначала, чтобы спровоцировать выход 3-й эскадры, он проводил систематическую провокационную кампанию в прессе. Ввел понятие так называемых «боевых коэффициентов». В них он перемножал тоннаж кораблей на калибр орудий и число труб, а также на количество чарок, выпиваемых командой. Из системы этих коэффициентов однозначно вытекало, что поскольку водка куда крепче сакэ, то прибавка еще некоторого числа русских сил эскадре Рожественского заставит японцев упасть в обморок от одного русского духа. При первом выдохе {53} . [56]
56
Но существо этих коэффициентов именно таково.
Рассуждения воинственного кавторанга были вполне доступны «общественности» и принимались ею на «ура». Зловещая роль Кладо в том, что 2-я эскадра проходила Цусиму в мае, а не в феврале, требует, вообще говоря, отдельного расследования.
И что же? Хоть немного раскаялся? Боже сохрани. Бодро стал врать дальше об ошибках адмирала Рожественского, ссылаясь исключительно на показания своего протеже Небогатова и его орлов, а также «иностранных специалистов». Как же без них.
Можно подумать, затем и отряд Небогатова посылали, чтобы указанные показания получить. Именно на Кладо как на компетентного и патриотичного военно-морского деятеля по сей день ссылаются критики адмирала Рожественского. Хотя к военно-морским делам русско-японской войны он имеет то же отношение, что и его патрон — Командующий (из Владивостока) Тихоокеанским флотом адмирал Скрыдлов, из штаба которого и прибыл Н.Л. Кладо на «Князя Суворова» [57] . Как-то мало обращают внимание на тот факт, что капитан 2-го ранга Кладо был уволен — к несчастью ненадолго — от службы вовсе не за правдолюбие, а за отказ вступить в должность старшего офицера крейсера «Громовой», на который он был назначен приказом по Морскому Ведомству от 25 апреля 1905 года {54} .
57
О том, что происходило с вверенными ему силами, когда адмирал Скрыдлов действительно начинал ими руководить, см. гл. 5.1. О неблаговидном поведении Кладо в Париже во время расследования Гулльского инцидента уже говорилось в Книге 1, в части, посвященной адмиралу Ф.В. Дубасову. А его «ученые» стремления принизить подвиг «Варяга» рассмотрены в Книге 2.
Кладо можно понять. Еще шла война. Можно было и под осколки попасть.
Как Япония крейсера покупала
Сказанное, возможно, поясняет, и почему был написан первый рапорт адмирала Рожественского, и почему он попросил адмирала Вирениуса не давать ему ход, а положить в папку с оригиналом работы Щеглова. Искренне надеюсь, что по ознакомлении с этим документом читателю стало ясно, что предлагать всерьез к продаже 19 декабря два крейсера, которые 26 декабря полностью снаряженные и с экипажем выходят в море, никто не станет. А также чего стоят иные пункты обвинений адмирала Рожественского. Характерно, сплетни о том, что именно адмирал Рожественский отказался от покупки крейсеров, стали распространяться еще на 2-й эскадре, сразу после прихода отряда капитана 1-го ранга Л.Ф. Добротворского на Мадагаскар.
Чтобы окончательно закрыть тему итало-аргентино-англо-японских крейсеров, приведем свидетельство об обстоятельствах их покупки одного компетентного японского журналиста. Слово политическому обозревателю известного японского журнала «Тюо корон» («Центральное обозрение») Касэ Хидэаки:
«Накануне русско-японской войны Япония закупила у Аргентины два броненосца за полтора миллиона фунтов стерлингов [58] , но в это время в лондонском отделении Токийского валютного банка было всего лишь 150 тыс. фунтов, так что посланник даже выдал долговое обязательство… Вице-президент Японского банка Такахаси Корэкие направился в Нью-Йорк и Лондон просить кредиты, однако в США успеха не добился. По прибытии в Лондон ему понадобилось целых полтора месяца, чтобы уговорить английских банкиров взять на себя хотя бы 5 млн. ф. ст. облигаций японского займа. И вот, находясь в таком затруднительном положении, он был приглашен на ужин к одному английскому другу и там за столом неожиданно познакомился с американским евреем-банкиром Джейкобом Шиффом, главным представителем торгового общества “Кун-Леб”.
58
Примерно 12 млн. руб. золотом. И весьма дешево за корабли такого класса.
Позднее Такахаси в своей “Автобиографии” рассказал об этом так: “За ужином Шифф подробно расспрашивал об экономическом положении Японии, о настроениях людей после начала войны. Я как можно учтивее отвечал… И вдруг Шифф взял на себя 5 млн. ф. ст. Я был несказанно рад этой манне небесной”.
Позже, вплоть до окончания войны, Япония еще трижды объявляла подписку на займы, доходившие до 72 млн. ф. ст., и Шифф вложил 10 млн., добившись согласия германских еврейских банков, а 4,1 млн. снова взял на себя.