Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
— Нет, — ответил я, — Я плохой интервьюер. Да и потом вы, Ваше Превосходительство, все равно не скажете мне правды, а потому, если можно, просто поговорим.
— Хорошо, — сказал он, поглаживая свою великолепную бороду. — Это мне больше нравится. Во всяком случае, если вы захотите что-нибудь написать о нашем разговоре — покажите мне.
Я, конечно, согласился».
Откровенность вредна на войне
«— Видите ли, — начал он, — нужно всегда помнить, что мы имеем дело с опасным и хитрым врагом, который не показывает своих карт, мы же по своему добродушию рассказали ему все, что только он ни натворил у нас. Это была наша первая
— Позвольте, адмирал, — сказал я, — неужели мы могли скрыть результаты их ночной минной атаки и не сообщить России, что у нас повреждены суда, когда японцы видели сами подбитый и неподвижный “Ретвизан” и другие корабли? Ведь если хоть один из нападавших миноносцев остался цел и вернулся к своим, то он, конечно, сообщил то, что было.
— Не совсем так. Факта столь огромной важности, как выход из строя двух первоклассных броненосцев, к сожалению, скрыть нельзя, но если бы можно было это сделать, то в интересах дела нужно было бы скрыть. Откровенность вообще и оглашение подробных отчетов о ходе каких бы то ни было дел не только лишни, но и положительно вредны на войне».
Побеждающий и не терпящий урона не отступит
«Будьте уверены, что и японцам вся эта история не прошла даром, а между тем никто из нас не знает об их потерях. Вы думаете, что 27 января они отступили без потерь, без повреждений! Нет, побеждающий и не терпящий урона не отступит, иначе он будет глуп. А японцев такими считать нельзя. Значит, потери у них были, и даже большие.
Вот почему, как только я узнал, что их флот ушел через сорок пять минут, я послал в Артур поздравление с победой. Не подумайте, что это был дипломатический шаг, — нет, это было мое искреннее убеждение».
Они знают о нас очень много, а мы о них — ничего
«Каждое наше сообщение, напечатанное в газетах или перехваченное как-нибудь, японские агенты передают по телеграфу в Японию. Они знают о нас очень много, а мы — ничего.
Иллюстрируя мне вред, который могут приносить военному делу всякого рода корреспонденции, он рассказал, как во время франко-прусской войны одно незначительное письмо сделало чрезвычайно важное указание германскому штабу…
— Я вообще, — уже довольно сердито закончил он, — нахожу, что присутствие корреспондентов на войне вредно.
Я возражал и скоро откланялся…
31 марта с высоты Золотой горы я видел, как на ладони, морской бой. Видел гибель миноносца “Страшного” и видел, как утонул “Петропавловск” вместе с адмиралом Макаровым и всем его штабом, который этот выдающийся моряк и флотоводец сумел подобрать и научить работать.
Он один как следует понял тактику и характер японцев, и останься он в живых — японцы не вышли бы победителями.
Это теперь поняла вся Россия, и вот почему адмирала Макарова, не сделавшего никакого геройского подвига и не выигравшего ни одного сражения, оплакивают все русские люди!»{121}
О победах, секретности и дезинформации
В сообщении Кравченко представляют интерес два момента.
Во-первых, полная убежденность адмирала Макарова в победе Порт-Артурской эскадры над Соединенным флотом в бою 27 января на основании даже того минимума информации, который мог дойти до Петербурга, в сущности, сразу после боя. Выдающийся военачальник и отличается от всех
Во-вторых, убежденность адмирала Макарова в необходимости не только максимально соблюдать режим секретности, но и, более того, всячески дезинформировать врага о действительном положении вещей.
Вполне, кстати, возможно, что перестановка акцента адмиралом Алексеевым в его донесении о бое, резко увеличивавшего роль крепостной артиллерии в победе над японским флотом, объясняется тем же самым стремлением к посильной дезинформации противника. Алексеев ведь тоже был, как, надеюсь, понял читатель, крупным и одаренным военачальником. А значит был просто обязан в такого рода вопросах мыслить сходно с адмиралом Макаровым.
К сожалению, большинство наших руководителей в ту войну режим секретности соблюдало весьма слабо. Так, сведения о не всегда разрывавшихся в первый период войны фугасных снарядах японских броненосцев и броненосных крейсеров перепечатывались нашими газетами и распространялись по всему миру. Грех было меры не принять. Или вот, как пишет капитан Лутонин: «3 июня оповестили всему миру, что эскадра починилась и готова к выходу» [123] … СМЕРШа на этих оповестителей не хватало!
123
Глава 4.2, раздел: Мы сделали совершенно наоборот.
В Маньчжурской же армии секретность, как пишет генерал Ф.П. Рерберг в своей известной книге, не только не соблюдалась, но предпринимались, казалось, все мыслимые усилия для лучшей информации врага о наших планах. Так, например, «первое приказание генерала Куропаткина о предстоящем “внезапном” наступлении II Армии против левого крыла Японцев (под Сандепу. — Б.Г.) было дано вечером 25-го Ноября. То есть за 47 суток до его действительного производства!»
А за месяц до наступления в штабе Главнокомандующего был издан литографированный текст «секретного Протокола» об этом наступлении и разослан везде — вплоть до тыловых частей. Но в случае с генералом Куропаткиным нельзя, разумеется, говорить о недопонимании им необходимости соблюдения режима секретности. Куропаткин был образованнейшим и талантливейшим генералом. Знал, что делал и для чего.
Наблюдалось у нас и другое любопытное явление. От своих секреты прятали весьма хорошо. С этой оборотной стороной соблюдения режима секретности в наших высших руководящих кругах мы тоже столкнемся — уже на 2-й эскадре.
А вот японцы секретность соблюдали весьма тщательно. Это мы тоже увидим, убедимся.
Незамечаемые победы
Возвращаясь теперь к рассмотренным боям нашего Тихоокеанского флота с Соединенным флотом империи Ниппон 27 января, 28 июля и 1 августа 1904 года [124] , мы неизбежно приходим к поразительному выводу: во всех этих боях класс русского военно-морского искусства, по крайней мере, не уступал японскому, а скорее превышал.
124
Бой крейсера «Варяг» и канлодки «Кореец» того же 27 января у Чемульпо, также не ставший триумфом тактического мастерства контр-адмирала Уриу Сотокичи, мы в данном рассмотрении временно выводим за скобки, поскольку здесь речь идет о боях все же эскадренных.