Цвет моего забвения
Шрифт:
Ветер вылетает из противоположного коридора и касается моего лица. Он пахнет мёртвыми ночными дорогами и сиренью. Маем в зоне отселения. Это грустный запах.
Глаза понемногу привыкают к темноте. Я вижу, как девчонки копошатся у лестницы. Но вместо того чтобы спускаться вниз, Лорна подаётся дальше по коридору. Лили, чуть подумав, следует за ней.
– Нам не туда, - отрезает Даша. Она недовольна, как и всегда.
– Нужно найти что-нибудь, - оправдывается Лорна.
– Хотя бы обломок металла. Чтобы мы могли защититься, если вдруг будет нападение. Мы можем прийти к этому
– Да ты у нас поэт!
– проговаривает Даша.
– Это разумная идея, - соглашаюсь я.
– Спичек нам будет мало.
Я осторожно двигаюсь следом. Мгновение - и знакомая тьма накрывает нас. Сжирает, перемалывая наши кости; втягивает в своё брюхо, затмевая взор. Я опираюсь на стену, чтобы не потерять путь. В тишине слышно, как кто-то - должно быть, Лорна - шарит по полу.
– Мы ляжем сегодня спать?
– с грустью говорит Лили.
– Обязательно ляжем, - успокаивает её Лорна, - только сначала закончим со всем этим.
Ладонь, скользящая по шероховатой стене, неожиданно проходится по металлической окантовке, а потом проваливается в пустоту. Я едва удерживаю равновесие и громко охаю. Пытаясь понять, в чём дело, зажигаю спичку. Оранжевое пламя освещает лифтовую шахту. Пустую. Широкий тоннель - тёмный и вонючий, как змеиная пасть - уносится перпендикулярно вниз.
– Осторожно, - говорю я, не оборачиваясь.
– Тут открытая лифтовая шахта.
Спичка гаснет, и тьма возвращается. Она ложится мне на плечи, как тяжёлый доспех.
Дальше всё происходит слишком быстро. Сначала я слышу за спиной стремительные шаги. Потом чувствую, как чужие руки толкают меня вперёд.
Я не успеваю сообразить, что происходит. Центр тяжести резко смещается вперёд, и моё тело кренит в шахту. Крик застывает на губах. Пытаясь удержаться на этаже, я выкидываю руки назад и хватаю запястья того, кто меня толкнул. Но мои ладони слишком скользкие. Я успеваю лишь сорвать браслет с руки моей недоброжелательницы.
В следующее мгновение эти руки толкают меня снова, завершая чёрное дело.
Подошвы кед отрываются от пола. Гулкая пустота втягивает меня, опрокидывая в себя. Кувыркаясь, я лечу вниз. Стены больно колотят по спине и голове. Кирпичная кладка вертится перед глазами, как карусель. Свежие ссадины ноют и кровоточат.
Мои мысли занимает одно: спустя несколько секунд, моя жизнь оборвётся.
Когда я падаю на дно шахты, и меня подкидывает, как тряпку, я не ощущаю боли. Лишь слышу громкий хруст в шее, и каждую клеточку тела пробирает странное онемение. Боль приходит мгновение спустя: нестерпимая, горячая. Она окутывает лицо и шею, но не идёт ниже. Я открываю рот, чтобы закричать, но звук не выходит. Пытаюсь приподняться, преодолевая недомогание, и с ужасом понимаю, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами!..
К счастью, боль так сильна, что меня быстро накрывает забытье.
Я прихожу в себя лишь когда чьи-то руки открывают мой рюкзак и начинают в нём копаться, выуживая мои скромные и бесполезные припасы. Открываю глаза и снова закрываю их, проваливаясь во мглу. Последнее, что я вижу - стыки кирпичей, измазанные густым
Когда невидимый кто-то возвращается ко мне, срывает с меня рюкзак, задирает майку и блузку и касается моей спины ледяным металлом, я уже ничего не замечаю и не чувствую.
Интерлюдия
Цвет первый. Зелёный
Десять
Сколько ртов упрекало меня, сколько глаз не желало открыться! И сколько рук разворачивало обратно... Да, я шагала не в ногу с целым миром. Но даже если бы на меня обрушилась тысяча кулаков, я никогда не изменила бы решения.
Он стоил того, чтобы срубить себя и всю свою жизнь под корень. Он заставил меня созидать, уничтожая. Он доказал мне, что каждый конец - это начало. Что у меня гораздо больше сил, чем я могу себе представить. И что самые важные победы даются через боль.
Я снова возвращаюсь в ту осень, где мне тридцать лет и я несчастна. У меня одутловатое лицо, покусанные ногти и выжженные волосы с отросшими корнями. Моя однушка захламлена и неприбрана. Вечера со мной коротают два незримых спутника: депрессия и мигрень. Причина моего опустошения глупа и банальна: пластинка из прошлого, заевшая в голове.
"Ты уродлива", - шепчет подсознание в самое ухо, когда я вижу в зеркале грузную и неуклюжую женщину с морщинками в уголках глаз и целлюлитом на бёдрах. "Тебе срочно надо сбросить вес, иначе со своими-то данными останешься старой девой", - вторят всплывающие в памяти голоса одноклассниц. Кто бы мог подумать, что мелкие травмы юношества за пятнадцать лет разрастутся до настоящей навязчивой идеи?! До трагедии, от которой пульсируют виски и сосёт под ложечкой! И кто бы знал, что этот гвоздь в голове начнёт диктовать мне правила жизни.
Я - графический дизайнер в небольшой гейм-студии. И я всё чаще беру работу на дом. Каждый выход на улицу - пытка для меня. Я убеждена: любой косой взгляд адресован мне - неказистой и уродливой. Я искренне верю, что моё уродство дурно пахнет. А уж как обжигают усмешки, летящие в спину...
Всё, чего я желаю последние три года - услышать, что это несовершенство из зеркала - не я. Вылезти из платьев размера икс-икс-эль, а заодно и из своей щербатой кожи. Поэтому когда подруга дарит мне на день рождения сертификат на двухчасовую фотосессию, я воспринимаю это, как личное оскорбление и издевательство. Высшая степень цинизма презентовать такое уродливой товарке, когда сама напоминаешь фарфоровую куколку! Я не говорю этого вслух, но скептически качаю головой. Подруга, обидевшись, замечает, что хотела лишь снова увидеть во мне человека. И уходит, не проронив ни слова.