Цвет моих крыльев

Шашкова Екатерина Владимировна

– Не скажи… тут еще один факт есть. Я в тот раз, когда домой вернулся, у отца повыспрашивал насчет этой истории со смертью Аллены. Так вот, вполне вероятно, что она действительно до сих пор жива. Потому что в склепе ее тела нет!

– Что-то частенько у вас тут тела пропадают, – невольно хихикнула я, вспомнив Вильду. – А Хозяин что, не в курсе?

– Откуда я знаю! Думаю, ему об этом доложили. Но скорее всего не сразу. Возможно даже, что спустя несколько лет. Он же как раз после той истории из замка Муллен уехал и долго потом туда не возвращался.

– То

есть он уехал, а труп его жены встал и своими ножками вышел из склепа? Так, что ли? Извини, но это бред.

– Ну, вам, магам, лучше знать, что бред, а что нет.

– Упс! – Я хлопнула себя ладонью по лбу.

– Что?

– Ты прав, я – дура. Аллена же была некроманткой. А у них таких фокусов со смертью навалом… То есть не такой уж и бред получается…

– Вот! А теперь слушай дальше.

Лицо Флая приняло совершенно неописуемое выражение. Мол, «я такую тайну всех времен и народов знаю, что ты сейчас упадешь». Я вздохнула и приготовилась слушать. Хотя точно знала, что сейчас он сморозит какую-нибудь глупость.

– Ну давай, рожай уже!

– О великая пророчица! И как ты догадалась, что именно об этом я хотел тебе рассказать? О, воистину ведомы тебе тайны всех времен и народов! – Парень снова плюхнулся на колени и принялся бить шутливые поклоны.

– Э-э-э… не догоняю, – созналась я, несколько раз повторив мысленно свою последнюю фразу: «Чего я такого сказала? И о чем догадалась?»

Надо было видеть выражение его лица. Как оно из гротескно-комического становится совершенно серьезным, даже торжественным.

– Аллена, когда умерла… или не умерла… В общем, она в это время была беременна! И об этом Муллен точно знал! И еще некоторые знали. А вот куда она потом делась вместе с ребенком…

Я задумалась. Ненадолго. Что-то во всей этой картине не складывалось, и я даже знала, что именно.

– Слушай, да какая разница, кто куда делся? Устроил мне тут мыльную оперу похлеще «Санта-Барбары»… А ты подумал о том, что у меня вообще-то есть родители. Свои, родные. Правда, я понятия не имею, где они и живы ли… Но они все равно есть, понимаешь? Они меня родили и воспитали! Или ты думаешь, что я на них с неба свалилась?

– А почему нет? На нас же свалилась.

– Не на вас, а на мостовую. Жесткую, между прочим! И вообще… пошли!

– Куда?

– Куда угодно. Мы ведь гуляем? Значит, будем гулять! – И я с целеустремленностью неуправляемого танка направилась по узенькой улочке в глубь города.

Флай подхватил с земли плащ и бросился следом. Некоторое время молча шел рядом, приноравливаясь к моему шагу, потом попытался возобновить разговор… Впрочем, дальше попытки дело не шло. Стоило ему открыть рот, как откуда-то сверху прямо нам под ноги рухнул горшок с розой. Как ни странно, не разбился. Просто цветок с комом земли отлетел в одну сторону, а посудина – в другую.

Мы не сговариваясь задрали головы кверху. Глазастый – настороженно (вдруг оттуда еще что-нибудь прилетит), а я – с любопытством. Из открытого окна второго этажа на нас тоже смотрели. На лице неопрятной и необхватной тетки надежда странным образом

мешалась со злостью. Горшок она, видимо, сбила, когда закрывала ставни. И теперь старательно соображала, спуститься за ним или так сойдет.

– Мальчики, горшочек не занесете мне?

Я невольно улыбнулась. Давно меня с парнями не путали… Надо почаще в город выбираться!

– Чего лыбишься? – моментально среагировала тетка. – Горшок верни, говорю, отродье эльфийское!

Тут я не сдержалась и расхохоталась в голос. Сама не знаю почему. Наверное, нервное напряжение всего сегодняшнего дня наконец-то нашло выход. А вот Флаю смешно не было:

– Уважаемая, вы заткнуться не хотите? Нет? А то еще пара слов – и я вам лично объясню, кто здесь чье отродье. Боюсь только, что портовые нищие этого родства не признают, потому что такие постыдные вещи принято опровергать с гордо поднятой головой.

Тетка как стояла, так и зависла. Правильно, чтоб такое адекватно переварить, надо обладать хоть какими-то мозгами. А у нее, видимо, и зачатков их не имелось. Зато глотка была луженая.

– Благоро-о-одные, мать вашу через колено об забор, – раскатисто проревела владелица небьющегося горшка. – Вы мне тут поговорите еще. Ужо я все знаю, что недолго вам тут командовать осталось, злыдням остроухим!

– Марго, я не понял, – демонстративно мотнул головой Флай, – это у почтенной госпожи галлюцинации или у меня тоже вдруг уши отрасли?

– Нет, просто она считает, что моих должно хватить на двоих. Или… ты же сам говорил, что эльфы у всей аристократии в родне отметились. – Приступ смеха прошел так же внезапно, как и начался.

– Говорил. Но на всю улицу-то об этом зачем орать?

– А может, ей просто завидно, что на ее прабабку никакой остроухий красавец не польстился?

– Если прабабка была похожа на эту заплывшую бочку, то охотно верю.

– Это кто тут бочка? Кто бочка? – Проблем со слухом у тетки тоже не наблюдалось. – Сами тощие, что мужнин кошелек, а девок ваших и вовсе тростинкой перешибить можно. Ничего в красоте не смыслите, а еще благоро-о-одные. А кто дело делать будет, а? Расплодили эльфов в городе!

– Вот теперь я на самом деле не понял… Мы все-таки эльфы или мы их расплодили?

– А кто нас, эльфов, разберет, – усмехнулась я, подбирая с земли злополучный горшок. – Тяжеленький!

– Ты чего задумала?

– Как это что? Вернуть вещь законному хозяину!

И, прежде чем парень успел перехватить мою руку, горшок полетел в открытое окно. Прямо в голову владелице. Увернуться та не успела, и округу огласило звонкое «бом!». Горшок, благополучно переживший падение со второго этажа, разлетелся мелкими осколками, а тетка потерла лоб и разразилась отборной бранью. Слов в ее речи было гораздо больше, чем смысла. Я разобрала только про поганых эльфов, что все «благоро-о-одные» – сволочи и в каком-то гробу она нас видела. Потом пошел вольный бред о том, что до утра нам не дожить, потому что бог все видит, а люди – слуги его… Но это я уже не дослушала, потому что Флай ухватил меня за руку и потащил дальше.