Цветок камнеломки
Шрифт:
– Вы смотрите, смотрите лучше, потому что хрен увидите что-нибудь подобное в любом другом месте… Потому что черт меня побери, если в этой травке есть углерод! Разве что случайно затесался атом-другой…
– Кристаллы как кристаллы, - пожал плечами Майкл, - среди них такие формы вовсе не редкость.
– Золотые слова, - восхитился Хранитель, - тебе, выходит, все понятно. Если б еще и Тенденцию мог объяснить.
– Какую тенденцию?
– Не какую-то там "тенденцию", но - Тенденцию!
– В таком случае я просто не различаю разницы.
Коридор резко сузился, чтобы потом снова расшириться и показать им следующий зал, вовсе уж причудливый, напоминающий искалеченного спрута из-за того, что в него впадали сразу несколько коридоров, до половины залитых водой. Тут под водой блестела металлом целая рощица ярко-зеленых "елочек", ритмично размахивающих тончайшими ветвями. Больше всего они напоминали хвощ, только ветви их бесконечно двоились, в конце давая уж вовсе неразличимые нити, от которых диковинные творения казались особенно пушистыми. Среди них, и вокруг,
– листвы произвел на него неожиданно сильное впечатление. Она не была похожа ни на что из числа виданного им на Растениях Наверху, и в то же время было совершенно ясно, что ни один Ювелир, никакое искусство, ни одни руки на свете не способны на работу подобной тонкости. От привычных форм жизни здешнее отличалось не столько абсолютной одинаковостью совершенно правильных структур, - это было не вполне так, - а какой-то безукоризненной закономерностью их расположения и сочетания, как у абстрактной скульптуры, но спроектированной архитектором-классицистом, приверженцем золотых сечений, золотых пропорций и непременной гармонии. Даже в том, что, вообще говоря, не имеет определенного назначения. А еще - хоть и высшего порядка, ощущаемой скорее намеком, так, что не сразу и сформулируешь то, что видит глаз, но все-таки симметрией, которой, за редким исключением, не встретишь в живой природе.
Такую бы веточку, - отстраненно размыслил Майкл сам с собой, - этак бы как-нибудь тихо-онько отпилить, заказать хорошему ювелиру… подставочку или что-то еще, антуражное, в том же духе, так, с-снабдить бы левой наклейкой ювелирной фирмы, - да и загнать бы где-нибудь на "Кристи"! Хо-орошие можно было бы деньги взять, если повезет попасть на ценителя… Вот только Хранитель, кажется, посулился отпилить любому желающему руку. По локоть. Причем не по-здешнему, микронной нитью, когда не сразу сообразишь, что руки-то уже, собственно, нет, а старинной тупой пилой. И вообще, джентльмен, - пребывание в этих краях оказало странное влияние на вашу нравственность: в прежние времена, - месяца три тому назад, - мысль о том, чтобы похитить чужую собственность, просто не пришла бы в вашу голову. Разумеется, если бы этого не требовало выполнение задания… Положительно, здешней манерой ведения дел и решения проблем попросту заражаешься, как каким-нибудь гриппом.
– Эй, экскурсант, эй!
– Вывел его из транса скрипучий, насмешливый голос Хранителя.
– Ты там заснул? Или, не дай Бог, подумал о чем-нибудь таком? Гляди!
И не сразу, не вот он заметил, что местами здешняя минеральная растительность выступает за поверхность вод. И - разительно меняется, выступая за эту почти невидимую грань. Вместо того, чтобы продолжиться в своем прежнем совершенстве, сверкающее ювелирное украшение ветви сразу переходит в приземистый, не более двух сантиметров в высоту бурый наплыв в форме сильно сплюснутого купола, с торчащими из него наподобие редкой щетины нитевидными кристаллами, гранеными и острыми, как иглы, горящими под здешним светом такими же острыми разноцветными искрами. Отчасти это напоминало верхушку колючего зеленого плода конского каштана, или, скорее, - еще более колючего дуриана. Попривыкнув, глаз начал замечать, помимо очевидного, и еще кое-что: почти невидимые, прозрачные, как будто сотканные из паутины, между сверкающими недобрым великолепием побегами под водой там и сям плавали, стремительно вращаясь, сетчатые шарики, достигавшие, порой, размеров небольшого яблока. Он и заметил-то их после того, как один из них, поднявшись к самой поверхности, дал в своем вращении отблеск в виде тончайшей световой нити, как будто от золотой канители. Невзрачные, невразумительные, необязательные. Как будто случайные в своем окружении.
– Так мы проплаваем неделю. Не следует зависать так надолго над ерундой, странничек.
Он увидел почти круглый зал, где, занимая почти весь объем подземного озера, сверкала темно-лиловым, рубиново-красным, и густо-синим, как сапфир, незреченно сложная конструкция из прихотливо переплетенных слоев тончайшей паутины и отдельных блестящих нитей потолще. В общем она напоминала звезду о двадцати четырех лучах, но слово это слишком слабо передает всю сложность ее истинной формы. Ближе к центру переплетение усложнялось в прихотливую куполообразную структуру, отдаленно напоминающую купол медузы, порастало множеством тончайших коротких нитей, что образовывали своеобразный пух. Они находились в постоянном движении, порождая круговые волны, от центра - к краям, враставшим в каменные стенки озера. По темным каналам, видневшимся через тонкие покровы этого поразительного создания, непрерывной чередой двигались, кружась и слабо отблескивая, паутинные шары навроде давешних "вольных", только эти отличались практически одинаковыми размерами.
В другом месте ветви все-таки вылезали на пологий берег, лепясь к гладкому камню стелющимися тонкими плоскостями, поднимаясь до высоты в три-четыре метра над уровнем подземных вод и сверкая бесчисленными гранями миллионов фасеток, так что вся стена горела мрачными красно-лиловыми огнями, как ночная степь - яростными глазами хищников.
Была галерея, где высокие, до самого каменного свода, проплывавшего
– Вот!
– Поднял кверху палец Хранитель.
– Вот она - Тенденция. Это ж ведь не сразу, не с самого начала… Месяца три, как начало брякать, уныло и монотонно, как на старинном звуковом маяке, потом завыло целым набатом, так, что рвало душу и хотелось куда-нибудь смыться и влезть под кровать, - причем в одном только месте, а вот теперь теперь звенит метров двести-триста, причем чем дальше, тем больше. Пишем - непрерывно, потому как оно может за те же деньги и перестать. Говорят, пользуется бешеным успехом среди Знатоков, Ценителей и прочих извращенцев…
Постепенно он устал. Бесконечные оттенки света, цвета, движения и причудливейших форм начали терять новизну, сливаясь в единое ощущение тяжелой пресыщенности, что возникает даже у самого фанатичного поклонника живописи, когда он пытается сразу, подряд, освоить к примеру, - Лувр. Встряхнулся только тогда, когда Хранитель, остановив лодку над самой темной и извилистой щелью, уходящей куда-то между двух гигантских глыб, края которых только начала сглаживать вода и тончайшая известь, сказал не особенно понятно:
– Да, предпосылки были, хотя это выяснилось только потом, - но по-настоящему все началось только отсюда…
Из расщелины тянулись, слегка извиваясь, мягкие бурые щупальца чего-то, с виду напоминавшего тину, а каменные берега, подводную их часть, густо усевали сверкающие металлические цветы, как будто отчеканенные в камне, двух видов. Те, что с квадратными лепестками размером в ноготь, отливали голубовато-серым, и лепились на породе красно-бурого цвета, а те, что были о шести треугольных лепестках розово-желтого оттенка, тянулись по выходам густо-зеленого, почти черного камня. Майкл поднял голову, ожидая продолжения.
– Средний Горный Разведчик "СГРК - 3".
– По-прежнему не слишком понятно продолжил Хранитель, показывая пальцем вертикально вниз. Поначалу тут был обыкновенный рудничок системы "Минцветмета", только пользовался дурной славой из-за воды и частых просадок. Потом началось, и отсюда ушли почти что все, а рудник забросили, но скоро опомнились, и старый директор прибрал его к рукам. Начали переделывать на мозаичный лад, но тут пришли какие-то молодые, и прежних всех - кого повыгнали, кого повыбили. Этим, понятно, нужно было хоть как, лишь бы побыстрее, они и делали все тяп-ляп… "Сборщиков" в зонах разработки почти не улавливали, собирали кое-как, и те потихоньку накапливались во всяких трещинах, но ничего не делали, потому как без энергии. А потом у них попал под раздачу этот самый "СГРК". Тут, где мы стоим и малость повыше, был хо-ороший пласт, они его разъели по самое немогу, а не подпирали, из жадности, думали так сойдет… Ну и третьего года, под Ноябрьские, оно и хизнуло. Дало так, что аж наверху просело. Разведчика садануло не глыбой даже, - краем пласта, сорвало с выработки, шваркнуло в штольню метров как бы ни на сорок, и еще сверху привалило, - вроде как для верности. Ну, новые хозяева, понятно, решили, что комплексу хана, и махнули рукой. Мол, - черт с ним. Им бы головой подумать, что крепче ничего просто нет, не бывает. Линкор какой-нибудь старинный, - так, тьфу, против какого-нибудь горнопроходческого комплекса, но - не подумали, а из стариков никто подсказывать не стал. Что там случилось - не мне судить, не знаю, как оно вышло, фантазии не хватает, но что-то там, однако же, разладилось после удара. Все спецы в один голос одно твердят, - не может быть! Не на такие мол-де удары рассчитано. Но, однако же, факт: под десятками метров породы, залитой сильно минерализованной водой, оказался двадцатиметровый автомат полноценного класса "В", с атомной энергетической установкой. Разлаженный автомат класса "В". Мозги - то ли изолировало, то ли отшибло все-таки, то ли, скорее всего, они свихнулись напрочь от нагрузки противоречивой информацией, но только двигаться он перестал. А вот богатый, разнообразный набор "спецур" внутри - уцелел. У него, понимаешь, своя программа, он ее знает туго, вот и решил взять инициативу в свои руки. Они просочились наружу, смешались с местными, рудничными, и обеспечили себя энергией. Сначала - от реактора, разобрались как-то с АЗ, а вот потом… Потом началось самое интересное. Что-то, какие-то особенности, присущие только этому руднику, позволили им наладить независимое производство энергии, отчасти - от окисления каких-то недоокисленных продуктов, отчасти, - от движения подземных вод, отчасти - от деформации слоев. Собственно, - именно этим обусловлено то разнообразие структур, которое вы можете наблюдать теперь.