Цветок камнеломки
Шрифт:
– Ну слава богу!
– Облегченно вздохнув, сказал опознающий.
– Нашелся, наконец! Должен тебе сказать, Йося, что с тобой прямо-таки жаждет увидеться Союз Композиторов СССР. Понятное дело, - Второй Союз, который отличается от первого тем, что эти композиторы не только сочиняют всякую там музыку, но еще и вполне способны ее ЗАКАЗАТЬ. Не знаю точно, с чем связано это их противоестественное желание, но могу предположить, что они собираются задать тебе один вопрос. То же, что хочу спросить и я: ну чего, чего тебе не хватало, падла!?
– А вы… А вы… Вам не понять! А я не могу видеть, как на моих глазах готовится порабощение в еще неслыханных масштабах! Я хотел, чтобы мир мог по крайней мере защититься от вас, проклятые убийцы!
– Дурачок!
– Старший ласково потрепал его по утыканной осколками щеке
– Это ж надо было только додуматься, - жиду - искать союзников среди сарацинов!!! Впрочем, - ты и тут все продумал. Ты не ожидал только, что у нас найдутся те, кто угадает эти твои думки. Эге!
– сказали они себе, - в простой отряд, где одни только правоверные, он сроду не побежит. А в какой? А исключительно только в такой, где в инструкторах какой-нибудь сэр либо мистер, потому как во всех других случаях ему не светит точно. А значит, - он, - это ты, в смысле, - пойдешь непременно в ту шайку, где о наличии инструктора известно и нам. Остальное просто: берется шайка, - и далее со всеми вытекающими. А то, что сэр-мистер сложит свою голову в первой же… акции (ну не называть же такое - боем, на самом деле?), это, понятное дело, самая обыкновенная удача… Пошли, Иосик, а то и папа твой там весь извелся, бедный, и вообще мно-ого народу прямо-таки жаждут тебя видеть, заждались уже… А вы, парни, прощайте, если что не так, не скучайте тут…
– Добить бы, командир, а?
– Зачем? Мы что, - убийцы?
– Валериан Кальвин назидательно поднял палец.
– Надо учиться сдерживать порывы своего животного начала.
– Нет, - покачал головой Михаил, - что другое, - пожалуйста, а тут я - пас.
– Да что вы так. Опасности тут почти что никакой нет, можно сказать, - она вообще номинальная, зато адреналину-у!
– Егерь Геша махнул рукой от безнадежности попыток словесного выражения.
– Тут, понимаете, дело настолько глубокое, что организм не поддается никаким резонам и боится, невзирая ни на какие реальные обстоятельства. Почти что совсем исключительное дело, это ценить надо, никакой парашют, никакие горные лыжи и в подметки не годятся… Может, - попробуете все-таки?
– Да, может, и попробовал бы, вот только штаны мои отстирывать тут некому. Не-е, - я - человек предельно цивилизованный, и вы даже себе не представляете, насколько НЕ первобытный…
– А вы?
– Сто поколений моих тевтонских предков, - с пафосом начал Майкл, но не подыскал так вдруг достаточно напыщенных слов для продолжения и сбился с высокого штиля, - ну, в общем, вы понимаете…
– Простите - не вполне.
– Да я отдал бы за такую возможность всю свою коллекцию стеклянных шариков! Объясните только, что я должен делать.
– Правильно, шлем скрепите с кирасой… не так, дайте я защелкну… И теперь правила самые простые: когда кабан вылетит на вас, вы должны будете вонзить в него рогатину. Совсем хорошо, если сумеете ее во что-нибудь упереть: кабан, конечно, не медведь, и по старым правилам такое с ним не проходило, - низко, но эту рогатину, в отличие от всех прежних, можно воткнуть в любую кость и вообще во что угодно. Если не удалось упереть, - просто держитесь за свой конец изо всех сил, чтобы рогатина все время была между вами и хрюшкой, жаждущей более близкого общения. Не волнуйтесь, - надолго никакого вепря тут не хватит. И, наконец, самое серьезное: если не получилось уж совсем ничего, - лежите на спине и не давайте себя перевернуть. Продержаться надо секунд десять-пятнадцать, пока не подоспеют напарники. В таком случае вы будете считаться убитым и свинью вам придется трескать уже в качестве покойника, на языческой тризне, справляемой безутешными друзьями по вам… Очень, очень сильно проникнуто местным колоритом. А главное, - ни в коем случае не бегите, повернувшись к нему спиной.
Зверя не выгнали на него, как это предполагалось по плану, до этого просто не дошло: он направлялся к указанному ему "нумеру", поганому, жутковатому местечку в лабиринте гнутых тропинок среди дремучего кустарника, на подтопленной, чавкающей под ногами почве, рядом с громадным, невесть - как попавшим сюда валуном, когда это случилось. Обширная, почти открытая полянка, солнышко, мягкая привлекательная травка, - и неподвижная
Вот, только что, он был там, ярдах в тридцати, - и вот он уже здесь, в двух шагах, и загодя опущенное острие вдруг оказывается не так наклоненным и не так направленным, еще бы, вепрь действует и движется максимально неловким для противника манером, выработанным как бы ни сотней тысяч поколений его, кабаньих, предков, так что человек в самый последний миг не посмел упасть на колено и неловко наклонился вперед, вгоняя острие под гибельно-острым углом. Неважно, - оно с неестественной легкость прошло сквозь левую лопатку, пообок от хребта, и вонзилось по самую перекладину. Майкла снесло, словно бампером грузовика, развернуло к зверю боком и чуть не оторвало правую руку, под мышкой которой он тщетно пытался зажать сбесившееся древко, и все это время лезвие проворачивалось в теле зверя и не соскользнуло, не вырвалось только потому, что перекладина, упершись в тушу, не давала провернуться слишком сильно. Кабан, - умудрялся и крутиться вокруг болтающегося, как соломенная кукла, человека, и крутить его, чуть не подбрасывая в воздух, вокруг себя, все одновременно, а потом разом подался назад, оседая на окорока вдруг отказавших задних ног. Потом Островитянин не мог вспомнить, каким образом, почуяв исчезающе-краткий миг передышки, умудрился подняться на колено, прижать древко к земле ногой, и, - самое непостижимое, - выхватить из-за спины "Наглого Арендатора". По поводу этого клинка за время этой охоты прочими участниками экспедиции было высказано множество шуток, которые им, идиотам, видимо казались страшно смешными, но сейчас, схваченный за рукоятку сразу двумя руками, меч свистнул - и просек зверю хребет чуть позади головы, едва не отрубив ее напрочь.
Запалено дыша, словно промчавшись во весь опор не менее трех километров, неверными руками, почти машинально, отер лезвие ритуальным шелком, потому что - не мог иначе, потому что движение это оказалось вдруг необходимым ему, сел на землю, поскольку ноги стали совершенно ватными и отказывались держать тело.
– А!
– сказали ему малое время спустя примчавшиеся на шум схватки.
– Ты того, - высоковато ткнул. И рубил потом зря: он себе главну жилу в спине перехватил, - это когда крутился, значит, - так что все равно б кончился вот-вот. А ткнул того, - высоковато. Лучше б прям в лоб уцелил, - оно все равно вошла б. Пика-то. Это ж такие пики, что аж прям, можно сказать, не охота с ними, а прямое баловство.
– И не говорите, - вежливо поддакнул англичанин, хотя и поспевший снять шлем с забралом, но до сих пор так и не сумевший успокоить дыхание, - одно сущее издевательство и обман трудящихся. Вот со штуцером двенадцатого калибра, с помоста, метров со ста, по слону, когда рядом егерь тамошний, для подстраховки, - это да, это охота. Не поверишь, - слона на зад сажает. Или на бок валит, - это смотря как умудришься попасть…
– Охотился?
– С явной завистью спросил Геша, принявший Майклов треп за чистую монету.
– Нет.
– Правдивый Островитянин с серьезным видом помотал головой.
– Но у меня масса героических друзей, которые с горящими глазами рассказывали о своих подвигах.
– А-а-а, - протянул Геша с некоторым, как Майклу показалось, разочарованием, и спросил, - на нумер-то - пойдешь? Или хватит с тебя для первого раза? Без привычки-то?
Всех мыслей и чувств, посетивших англичанина за краткий миг между вопросом - и собственным его утвердительным кивком, пожалуй, и не передать. Казалось ему, что это вовсе даже и не он кивает, и что-то внутри металось и выло в смертельном ужасе от этого едва заметного кивка, но кивнул все-таки.