Цветок папортника
Шрифт:
Хозяйка принесла жареную форель с гарниром из молодого картофеля и зеленого горошка. Линда благодарно улыбнулась ей, радуясь, что неприятный разговор прервался. «Беда с заглавной буквы», всплыли в памяти слова Майкла. Точно! Линда взглянула на Ралфа, жующего с аппетитом и явным удовольствием. Волевое красивое лицо и большое сильное тело, знакомые до боли. Как-то сами собой вспомнились чувственные ласки Ралфа, когда-то переполнявшие ее желанием.
Она покраснела, стыдясь неожиданного поворота мыслей, опустила глаза и заставила себя
— Нет аппетита? Отчего же? — деланно удивился Ралф.
— Ради бога! Я не голодна, только и всего.
— Похоже, ты вообще не испытываешь голода в последнее время. Наверное, слишком занята, чтобы думать о еде.
— Ралф, ты вправе не уважать меня, но, поверь, мне тоже не просто расторгнуть наш брак, который в основном меня устраивал…
— Да ну?! — Он неожиданно резко подался вперед, взял в ладони ее лицо и заставил смотреть ему прямо в глаза. — Это все, что ты можешь сказать? После того, что сделала? «Мне не просто расторгнуть наш брак, который в основном меня устраивал», — презрительно передразнил он.
— Оставь меня в покое! — Линда попыталась вырваться, но Ралф был готов к этому и усилил хватку.
— Не выйдет, милая! — Его американский акцент стал вдруг особенно заметным. — Нравится тебе или нет, на данный момент ты миссис Ралф Бьюмонт, и будь я проклят, если отступлюсь. В конце концов, я никогда не был размазней, не так ли?
Но тут он замолчал, потому что слезы, которые Линда больше не могла сдерживать, потекли по его пальцам.
— Линда! — Ралф выдохнул ее имя, вскочил из-за стола и через мгновение обнимал вздрагивающие плечи жены со страстью, утаить которую было невозможно. — Что с тобой происходит, моя девочка? Скажи, ради всего святого, что с тобой творится? — шептал он, баюкая ее, все еще всхлипывающую, на своей широкой груди.
Линда меньше всего хотела, чтобы случилось подобное. Теперь Ралф понял, что она уязвима и что-то скрывает. А Линда хотела казаться сильной, убедить мужа в продуманности своих поступков! И вот из-за минутной слабости все пошло насмарку.
В глубине души ей хотелось выплакать Ралфу свою боль. Она мечтала об этом ночь за ночью, просыпаясь на мокрой от слез подушке. Линду до смерти страшило будущее, но еще хуже было знать: Ралф думает, что я его больше не люблю. Как не хватало его заботы! Да просто хотелось быть рядом с единственным дорогим человеком!
Здравый смысл вернулся одновременно с нахлынувшим чувством стыда. Как я смею думать об этом? Если я по-настоящему люблю мужа, как можно тянуть его за собой в пропасть? Он тут ни при чем. Я должна одна нести свой крест.
— Мне уже лучше.
Линда быстро высвободилась из объятий, села на стул, открыла сумочку и, отвернувшись, припудрилась. Ей с трудом удавалось сдерживать слезы, от этого нижняя губа заметно дрожала, и Линда с силой
— Тебе нисколько не лучше. — Он говорил очень медленно, ни на миг не отрывая угольно-черных глаз от ее лица. — И предупреждаю: искушение поехать куда-нибудь, где можно заниматься любовью до тех пор, пока ты не начнешь молить о прощении и разрешении вернуться, становится непреодолимым.
Такой поворот беседы ошеломил Линду, и она рассеянно наблюдала, как Ралф залпом допил остатки эля.
— Что ты сказал? А Майкл…
— Майкл может катиться на все четыре стороны.
Линда сама не знала, зачем упомянула Майкла. Она чувствовала почти непреодолимое влечение к мужу, и от внутренней борьбы ее ежесекундно бросало то в жар, то в холод.
Ралф медленно продолжал, не сводя глаз с ее лица:
— Одного не пойму: если вы утверждаете, что не спите друг с другом, то почему ты ушла от меня? Тебе жаль его? Дело в этом? Если да, то это чувство не удержит тебя в постели Майкла, когда ты все-таки попадешь туда. Посмотри правде в глаза. Он герой не твоего романа.
— Хватит! — Линда не на шутку рассердилась. — Довольно об этом.
— Почему же? — Он издевательски ухмыльнулся. — Или я неправильно понял, и это уже произошло? Возможно, вы уже любовники? Он удовлетворяет тебя, дорогая? В нем есть все, что тебе нужно?
Линда влепила ему звонкую пощечину, и какое-то время они сидели в гробовом молчании.
— Как прикажешь это понимать? — Ралф медленно поднялся. — Как признание вины или отрицание?
Да он просто забавляется! Насмехается, нащупав слабое место!
— Ну что, милая, совершим приятную прогулку? Представим, что у нас медовый месяц. Тебе же все здесь нравится, давай уединимся где-нибудь в тихом месте.
В ернических интонациях проскальзывали суровые нотки. Линду немного трясло от страха, но все-таки у нее словно гора с плеч свалилось. Ралф не подозревает о действительной причине моего ухода, иначе бы не третировал сейчас. Эти холодные черные глаза были бы исполнены сострадания, а на волевом лице скорее всего, как бы ни старался он этого скрыть, читалось бы отвращение. Ралф любит все красивое, идеальное до совершенства, а я скоро не смогу быть такой. А теперь давай, соберись с силами, покажи, что он тебя больше не волнует.
Получится ли? Линда старалась не думать об этом. Должно получиться, вот и все.
Расплатившись, они сели в автомобиль и в молчании проехали несколько миль, как вдруг Ралф свернул с шоссе на однорядную дорогу, вдоль которой в изобилии росли цветы и густой кустарник.
— Куда мы едем?
— Я справился в пабе, и они посоветовали одно местечко. Если я ничего не перепутал, сейчас должна показаться арка.
Действительно, где-то через полминуты показалась старая арка. Дорога поднималась все выше и выше, и вот уже сладкий запах вереска ворвался в открытые окна.