Цветок под куполом. Возвращение
Шрифт:
— Казнь состоится. Это будет хороший урок всем, кто в дальнейшем замыслит подобное.
Женщина рухнула на колени и заплакала, закрывая лицо руками.
В этот момент на противоположном крае площади появился Марк. Но я прекрасно понимала, что даже вдвоем с ним у нас нет шансов. Высший жрец света. Достопочтенный Ульрих Праведный и в одиночку был не позволительно силен. А уж окруженный охраной и подавно. Да и что может противопоставить им жрица с не снятыми до конца оковами и один темный высший магистр. Мы были обречены на провал. И Марк, по всей видимости, это тоже осознавал,
Глашатый снова развернул свиток. И тут мой голос, усиленный магией, заглушил причитание женщин и плач детей.
— Стойте.
Ульрих медленно и безошибочно повернулся в мою сторону и поднял вверх руку, призывая и охрану и стражников не двигаться.
Я скинула с головы капюшон плаща и вышла из тени дома. Наши глаза встретились. Мне всегда с трудом удавалось выдержать этот взгляд. Но я была одной из немногих, кому это иногда удавалось. Получилось у меня и сейчас. Я твердо смотрела на него и медленно шла по площади. Немногочисленные люди отступали, давая мне дорогу и казалось, что я иду по коридору к неминуемой гибели. Я остановилась в нескольких метрах от Ульриха, давая ему возможность как следует меня рассмотреть, хотя уверена он уже и так узнал меня по голосу, даже не оборачиваясь.
— Отмени казнь и отпусти людей.
Я сколько себя помнила всегда обращалась к нему на ты. Не проявляя уважения и не преклоняясь перед его силой.
— Ана, Ана. Ты как всегда категорична. Полутона тебе по-прежнему не даются. И почему я должен это сделать?
— Потому что я предлагаю тебе себя вместо них. Ты их отпускаешь. Я остаюсь.
— И что мне мешает получить тебя и казнить обвиняемых?
— Артефакт портала, зажатый у меня в руке. Если ты не отменишь казнь, я его активирую. И ты будешь еще долго меня ловить.
— Вот как? И я должен буду поверить тебе на слово?
— Да. Тем более, что ты прекрасно знаешь, что моему слову можно верить.
— Там на эшафоте есть кто-то, кто тебе дорог?
— Нет. Я случайно оказалась здесь. Я никого из них не знаю. — У меня получилось сказать это очень уверенно. Но я понимала, что этого мало. Мой взгляд стал мягче, я скользнула им по детям и женщинам, переместился на парнишку на эшафоте. Всё это я проделала быстро. Но была уверена, что от его взгляда ничего не укрылось. И оказалась права.
— Ах, Ана, Ана. Ты по-прежнему сентиментальна и отзывчива. Мне казалось, что ты переросла эти чувства. Где, кстати, твой мальчик?
— Петер умер. — И вот не соврала же. Мой муж был действительно мертв.
— Жаль, очень жаль. Я ведь ехал тогда к тебе в ту крепость, из которой ты сбежала. Надеялся поговорить. И я собирался спасти твоего сына. Все-таки потомок благородной фамилии. Зачем ты убежала как раз перед моим приездом, Ана?
— Потому что не поверила, что твой визит принесет мне хоть что-то, кроме очередной порции боли и разочарования.
— Девочка моя. Ну что ты говоришь такое.
— Прочла в одной книге. — О чем это он интересно? Хотя, наверное, чтобы прикрыть исчезновение пленников все свалили на меня.
— Да. Это у нас семейное. Я, знаешь, сейчас тоже разрабатываю один рискованный в высшей степени ритуал… Хм… Ана, пойдем со мной. Я обещаю позаботиться о тебе.
— Так, как позаботился в прошлый раз? Это когда я молила тебя пощадить моего мужа? Или когда я на коленях умоляла тебя не надевать оковы святого Витта, потому что это может убить моего еще не рожденного ребенка? Или это когда я рожала его в темнице на соломе и просила тебя позвать хотя бы низшего жреца, но ты велел ограничиться тюремщиком?
— Я признаю, что иногда перегибал палку, но уверяю тебя, на этот раз все будет по-другому. Я разыскивал тебя. Вместе мы многое сможем. А что касается твоих утрат, то это пустяки. Я выдам тебя замуж, родишь другого сына. Не думаю, что это проблема. Идем со мной.
— Непременно так и сделаю. Как только ты отменишь казнь.
— Дались тебе эти людишки. Ну, хорошо, Ана. Фиц, распорядись, чтобы всех отпустили. Моя племянница решила проявить милосердие к этим людям.
Наш диалог проходил в полной тишине и слова звонко разносились по всей площади. Даже дети перестали плакать, осознав серьезность происходящего. Я перевела взгляд на эшафот, и молча наблюдала, как с приговоренных людей снимают магические кандалы, и веревки с шей. Когда с этим было покончено, стражники стали тычками спихивать людей с эшафота. Покрикивая и советуя поторапливаться, стражники очистили эшафот. Нат и Ив спрыгнув, подошли к Марку. Но уходить не спешили. Остальные подошли к своим родственникам, и те обнимали и целовали их, не веря в происходящее. Я усилила голос магией и сказала глядя в ледяные глаза Ульриха.
— Все немедленно уходите с площади. Это ваш единственный шанс, другого может не быть.
Нас с Ульрихом окружало плотное кольцо охраны. Пытаться что-то сейчас предпринять было равносильно самоубийству. И мужчины, коротко посовещавшись, ушли в тень домов. Моему совету последовали и остальные, площадь почти мгновенно опустела, а я перевела дыхание.
— Разожми руки и отдай мне артефакт. Кстати, откуда он у тебя? Это же редчайшая вещь. У меня вот давненько его не было. Перевелись в светлой империи хорошие артефакторы.
— Да что ты? — мой голос сочился ехидцей. Вот сама право от себя не ожидала. Он всегда поднимал все темное, что было во мне на поверхность. При нем мне хотелось бить, крушить, ломать и плеваться ядом Северной склопендруси, самой ядовитой ящерицы всех империй.
— Да-да. Ты не поверишь, но все стоящие мастера почему-то уезжают в спорные земли. Безусловно, исключительно в поисках выгоды. Пошлины там, по-моему, ниже. Я не вижу другой причины, — он как всегда слышал только себя, и даже не понял моей иронии.