Цветок с тремя листьями
Шрифт:
Один из стражников взял прислоненную к стене лестницу и сунул в яму. И оба, наклонившись, выставили вперед копья.
— Ты! Мумэй! Выходи! — стражник ткнул копьем куда-то вглубь. И, спустя некоторое время, над ямой показалась лохматая голова. Стражники схватили появившегося человека под мышки, выдернули из ямы и закрыли решетку, держа у его горла наконечники копий. Затем, снова подхватив преступника под мышки, поволокли по земле.
— О… — довольно произнес Юкинага, — похоже, и правда воин.
Хидэтада сглотнул застрявший в горле кисловатый комок. Он понял, зачем Юкинага привел его сюда. И зачем взял деревянные мечи.
— А ты… Сколько лет тебе было тогда?.. — прочистив горло, с нарочитой небрежностью поинтересовался он.
— Мне было четырнадцать, когда господин Като привел меня в такое же место. В Киото. Но и здесь ничуть не хуже, я проверял, — Юкинага рассмеялся. — Правда, в прошлый раз троих пришлось зарубить, прежде чем я хотя бы разогрелся. Так что цени — можно сказать, от сердца открываю.
Юкинага приблизился к распростертому на земле грязному, с отросшими спутанными волосами и всклокоченной бородой человеку. Тот действительно был сложен, как воин, а так как из одежды на нем было лишь что-то, в чем смутно угадывались штаны, то Хидэтада мог оценить, что еще совсем недавно этот человек был в очень хорошей форме.
— Как твое имя, ронин? — Юкинага ткнул лежащего в шею ногой.
Преступник поднял голову и оскалил рот в усмешке, показав дыру на месте выбитых передних зубов:
— Мумэй.
— Встань, — Юкинага достал из чехла боккэн и бросил его на землю, — ты будешь сражаться. Поэтому назови свое имя.
— Зачем имя мертвецу? — ронин встал на колени, взял боккэн и повертел в руках.
— И с чего ты взял, парень, что я буду сражаться?
Один из стражников молча ударил его ногой в живот. Ронин согнулся пополам и хрипло расхохотался:
— Все эти приличия покойнику тоже ни к чему.
Юкинага повернулся к начальнику стражи:
— В чем вина этого человека?
— Грабеж, убийство, изнасилование, поджог. Обычное дело, — снова поклонился тот.
— Приговор уже вынесен?
— Да, господин. Его должны были казнить сегодня на рассвете.
— Видишь, и тебе тоже повезло! — сказал Юкинага ронину. — А сражаться ты будешь, потому что лучше погибнуть от меча, как воин, чем висеть на кресте, как обычный вор.
— Это правда, — ронин провел рукой по дереву и вновь расхохотался: — Ты мне предлагаешь сражаться этим? Палкой? Похоже, ты не держал в руке ничего тверже собственного члена.
Стражник снова занес ногу для удара, но Юкинага остановил его жестом.
— Ты будешь сражаться не со мной. С ним, — он указал на Хидэтаду. — И знай, что тебе оказана
— Вот оно что… — ронин прикрыл глаза и опустил голову. — Ты прав, юноша… мне очень, очень повезло. Мое имя — Тагари Цукэру. Пусть все запомнят это имя. Имя моего господина — Ходзё Удзимаса. — Он перехватил боккэн и с места прыгнул вперед:
— И мне достаточно палки, чтобы раскроить череп щенку проклятого тануки.
Начальник стражи шагнул было к нему.
— Взя… — но договорить он не успел — кончик меча Юкинаги коснулся его горла.
— Не вмешиваться.
Начальник поднял руку, останавливая стражников, и судорожно сглотнул. Растопыренные пальцы на его вытянутой руке дрожали.
«— Вы мертвы, молодой господин.
Хидэтада ощутил, как гладкое дерево скользнуло по его шее. И вздохнул.
— Еще раз.
— Сколько раз мне это делать? Я только и делаю, что вынимаю меч из ножен и убираю обратно!
— До тех пор, пока это не спасет вашу жизнь».
Клинок сверкнул в воздухе и взметнулся вверх за мгновение до того, как боккэн вплотную приблизился к шее Хидэтады, но деревянный меч смог лишь скользнуть по подставленному лезвию. Хидэтада ушел в сторону, едва не вывернув руку — настолько силен был нанесенный ронином удар. Не успей он — валялся бы уже на земле с раздробленной на куски челюстью и сломанной шеей.
…Сколько раз он уже должен кланяться в ноги наставнику Мунэнори? За мучительные и казавшиеся совершенно бессмысленными часы? Впрочем, он был ребенком и мало что понимал.
…И сейчас он все еще учится. Только цена плохо усвоенного урока — смерть.
Хидэтада вновь выбросил руку вперед и вверх, на этот раз защищаясь от прямого удара в голову. Боккэн опять скользнул вдоль клинка и с такой силой врезался в цубу, что руки, сжимающие рукоять, онемели и Хидэтада едва не выпустил оружие.
«Это маневр. Это был маневр. Обман. Стратегия», — Хидэтада дернул головой, едва не пропустив удар в правое плечо. До чего же быстро двигается этот человек. И наносит удары так, чтобы меч противника лишь плашмя соприкасался с боккэном. И его цель — выбить оружие или повредить руки, голову, ноги… Хидэтада слегка улыбнулся, понимая, что тело можно не защищать: деревянный меч не сможет серьезно ему навредить.
И, сконцентрировавшись на защите головы, слишком поздно заметил прямой колющий удар в грудь. Отшатнулся назад и, потеряв равновесие, только и успел, что отбить удар вскользь.