Цветы для Анюты
Шрифт:
– Нет, мы работали вместе. Вернее, я работал у него.
– Кем?
– Помощником.
– А в деле говорится, что вы совместно вели бизнес.
– В вашем деле ошибка.
– Не в «вашем», а в твоем! – психанул он. – В твоем деле! Ты знал, что Романов планировал покушение на убийство Князева Игоря Владимировича? – снова перешел он на «ты».
– Нет.
Господи, только бы им не было известно о том, что я крал информацию с компьютера главбуха! Но как им может быть известно? Если только Нютка сдала бы меня, но она не сдаст.
– Значит,
– До поры до времени, - ответил я, и, поймав недоуменный взгляд следователя, пояснил: - Не знал, до поры до времени, пока моя сестра не оказалась у него.
– Ее он тоже удерживал у себя силой?
– Вам же должно быть известно!
– Отвечай на вопрос.
– Да.
– И заставлял заниматься…
– Нет! – повысил я голос, но поняв, что зря, уже спокойным голосом продолжил: - Он шантажировал меня, использовал мою сестру как средство манипулирования мной.
– Вот как? Очень любопытно.
Нет ничего любопытного, - хотел я сказать, но промолчал.
– Да.
– И что же он хотел от вас?
«От вас». Ну, вот, опять.
– Чтобы я отказался от его племянницы – своей жены.
– У вас был с ней роман?
– Да.
– Почему Романов не хотел, чтобы вы женились на его племяннице?
– Откуда я…. Я не знаю. Это бы у него спросить, но он нам уже не скажет.
– Острите, - заметил следователь, и мне захотелось отрезать себе язык. Хотя чего уж там? Все равно…
Уже все равно.
– Он считал, что я слишком беден.
– Понятно. Но вы все-таки женились…
– Да. Против его воли. Это имеет отношение к делу?
– Все имеет, если я спрашиваю, - грубо ответил он.
– Илона ждала ребенка, - признался я, опасаясь, что следователь сочтет, что я убил Виталия из корыстных побуждений.
– Ага, - протянул он. – Расскажите еще раз, как вы оказались в родительском доме Романова.
– Нас привезли туда его люди. В ту ночь, Аня танцевала в его клубе, по принуждению… И я был там…
– Вы знали, что Аня будет танцевать?
– Нет, не знал. Я пошел в клуб, чтобы напиться. Мы с моей женой поругались, и…
– Понятно. В клубе вы увидели сестру, и… Что было дальше?
– Дальше я попытался увести ее.
– Увести?
– Да, увести, забрать оттуда! Нас задержали его люди, и…
– Чьи люди? Романова?
– Ну, конечно. О ком мы сейчас говорим? Да, они схватили нас, затолкали в машину.
– Это случилось в клубе?
– Нет, уже на выходе, нам удалось выбежать, но уехать мы не успели.
– Вы были не одни? С вами был ваш друг – Павел Алексеевич.
– Да, но Пашке удалось уехать, а вот мы с Нюткой не успели.
– Вы с вашим другом пришли в клуб вместе?
– Нет, я пришел туда один.
Дальше я рассказал о том, что Пашка знал, что Аня помогает полиции, рассказал, что Аня передала Пашке компромат на Виталия, и в подробностях
– Благодари за это Александра Петровича! – бросил он мне.
Итак, дело передают в суд, который состоится через два месяца.
Глава 25.
– Подсудимый, встаньте! Вам предоставляется последнее слово. Вам есть, что сказать? – голос судьи доносился до меня откуда-то издалека. Я поднял на него бессильные, уставшие от бессонных ночей и, не скрою – нередких слез, глаза.
– Я не убивал, - тихо и безнадежно сказал я.
Я знал, что меня осудят. Я, по слезным мольбам Ани продал свой дом, чтобы нанять хорошего адвоката, но все без толку. По-моему, он и сам знал, что проиграл это дело, хотя и поддерживал меня до последнего, мол, не волнуйся, все под контролем.
То время, что длилось заседание присяжных, казалось мне вечностью, и я уже желал лишь одного – чтобы это все скорее закончилось. Не важно, в мою ли пользу. Я старался не смотреть в ту сторону, где сидели Аня с Пашкой. Слишком уж тяжело мне было смотреть и на Пашку, и тем более, на рыдающую Нютку.
И вот, наконец, оглашение приговора: «Никитина Сергея Александровича признать виновным…»
Дальше я уже не слышал. Голова моя закружилась, а уши словно набили ватой. Сквозь звуковую завесу я слышал лишь рыдания Ани.
– Не переживайте, Сергей, - услышал я голос своего адвоката.
– Мы подадим на апелляцию. Еще не все потеряно. Будем бороться!
Я хотел ответить ему, чтобы шел куда подальше. Будем бороться! Понимает ли он, что я пережил? Что для меня означает эта борьба, и каких нервов она стоит?
Я покорно протянул руки, чтобы на них защелкнули наручники, и меня повели из зала суда.
С того дня я превратился в зомби, я словно умер. Я вроде был живой – я говорил (правда, редко, лишь тогда, когда приходилось отвечать на вопросы), ходил, справлял нужду, и так далее, но тело мое двигалось самостоятельно, без меня. В моей голове совершенно не было мыслей, и иногда мне казалось, что и меня самого во мне нет, нет души – она будто умерла тогда, при вынесении приговора, от пережитого стресса.
За время нахождения в тюрьме я узнал о рождении сына, а однажды ко мне пришел мой адвокат. Я очень обрадовался свиданию с ним. Во-первых, это всегда надежда на то, что дело откроют заново, и обнаружатся новые обстоятельства, которые помогут мне выйти на свободу. По крайней мере, так меня утешал мой адвокат. Но одного он все-таки добился – дело действительно открыли, и расследуется заново. У меня есть шанс. Только лишь надежда помогала мне держаться и не сойти с ума. Дело в том, что насмотревшись всяких фильмов о тюрьме, я опасался стать жертвой издевательств со стороны сокамерников. Правда, в каком-то смысле мне повезло, и отношение ко мне было вполне терпимым, несмотря на то, что осужден я был за убийство.