Цветы на могиле

Пауэлл Тэлмидж

Он осекся, и на его лице появилась робкая улыбка, благодаря которой только что произнесенная Рэнди речь показалась мне гораздо менее хвастливой и эгоцентричной, чем она была на самом деле. Я впервые в жизни видел такую непробиваемую и бесхитростную человеческую самоуверенность.

– А может, - нарушил Рэнди воцарившуюся после его выступления тишину, - вам, ребята, ещё пивка?

Рейнолдс отказался. Я последовал его примеру.

– Пару недель назад, когда я познакомился с Морин, я и представить себе не мог, как мне повезло, - продолжал Рэнди.
–

Она ещё сохранила кое-какие знакомства и хочет отдать мои лучшие вещи какому-нибудь пробивному театральному агенту.

– Одна из ваших пьес лежит у нас в машине, - сообщил ему Рейнолдс. Может, ее-то миссис Гриффин и хотела показать агенту?

– Вообще-то я дал ей три, - ответил Рэнди и вдруг нахмурился, переводя взор с лейтенанта на меня и обратно. До него начало доходить, что дело нечисто, и я сразу же почувствовал это: атмосфера в комнате неуловимо изменилась.
– Послушайте, вы что, по делу приехали?
– спросил Рэнди.

Рейнолдс встал, извлек из кармана кожаную книжечку и раскрыл её, показывая полицейский жетон. Рэнди вытаращил глаза.

– Что случилось?
– вскричал он.
– Что с ней?

– Когда вы видели миссис Гриффин последний раз?
– спросил Рейнолдс.

– Слушайте, ребята, если что-то случилось... Вчера днем у неё дома... Может, скажете...

– В котором часу?

– В два или в три пополудни. Я ездил в город за бумагой, оказался неподалеку и заглянул. Морин сказала, что у неё болит голова, и надо ещё сходить в гастроном. Я вызвался закупить все, что нужно, но она отказалась, и я тотчас уехал.

– Она не показалась вам встревоженной или испуганной?

– Испуганной? Да в чем дело? Не соблаговолите ли...

– Как вы познакомились с миссис Гриффин?

– Это случилось здесь. Она ехала через Тенистую Дубраву, чтобы срезать путь от дома до Красивого холма.

– А что ей понадобилось на Красивом холме?

– Дадли Лаудермилк, - ответил я за Рэнди.
– Наш приходящий садовник. Он живет на Красивом холме.

– Совершенно верно, - подтвердил Рэнди.
– Она говорила, что едет к садовнику. Но у неё случилась поломка, порвался ремень вентилятора. О ремне ведь вспоминаешь, только когда он лопается, а это обычно происходит за миллион миль от человеческого жилья. Черт, да скажите же, наконец....

– И её машина остановилась здесь?

– Да, в полумиле от дома. Из-под капота валил пар. Она боялась ехать дальше, а потом вспомнила, что недавно миновала какой-то дом. Мой дом. Она зашла позвонить, вызвать буксировщика, но у меня нет телефона. Зато есть машина, и я, разумеется, предложил свою помощь. Она была в туфельках на шпильках и устала, отшагав полмили. Я спросил, не угостить ли её чем-нибудь, и она выпила стакан воды, а потом мы недолго поболтали. Тут-то она и заметила на столе пишущую машинку и пьесу, и мы разговорились, а через пять минут стали добрыми друзьями. А теперь скажите, что случилось.

– Миссис Гриффин мертва, - сообщил ему Рейнолдс.

– Мертва?
– скрипучим шепотом повторил Рэнди.
– Как же так?

Когда это случилось?

– Вчера вечером её сбила машина на Тиммонс-стрит.

Парень застыл, как соляной столб. Стало так тихо, что я услышал жужжание букашек на улице. А мгновение спустя физиономия Рэнди задергалась, как будто его пытали, и сделалась совсем детской. Теперь усы и бородка выглядели на ней чуть ли не нелепо. В глазах парня заблестели слезы. Он закрыл лицо своими нервными костлявыми руками и опрометью выбежал вон из комнаты. Спальня примыкала к гостиной. Рэнди бросился на кровать, его плечи, а потом и все тело, затряслись от сдавленных рыданий.

Вскоре ему, однако, удалось совладать с собой. Он перевернулся навзничь и сел. Его щеки были испещрены грязными мокрыми полосами, которые тянулись от глаз до усов. Рэнди сжал кулаки и принялся тереть ими веки. Потом уронил руки на колени и уставился на нас, то и дело всхлипывая.

– Как же так?
– пробормотал он.
– Как это могло с ней случиться?

Он смотрел на нас с мольбой во взоре, но ни Рейнолдс, ни я не могли ответить ему.

Спустя несколько секунд Рэнди встрепенулся. Видимо, ему в голову пришла какая-то мысль.

– Тиммонс-стрит... Как её туда занесло?

– Мы полагаем, что миссис Гриффин привезли туда насильно, - ответил Рейнолдс.

– Насильно? С каким-то умыслом?

Рейнолдс кивнул.

– Кто? Кто мог это сделать?

– Пока не знаем, - лейтенант сунул руки в карманы.
– Но этот человек уже дважды покушался на её жизнь. Она говорила вам об этом?

– Нет, хотя я чувствовал, что она встревожена. Я спрашивал, в чем дело, но она отвечала лишь, что последнее время ей нездоровится. В конце концов я прекратил расспросы.

– Где вы были вчера вечером, Прайс?

Рэнди вскочил.

– Вы думаете, что я...

– Просто ответьте на вопрос.

– Я был тут.

– Одни?

– Один. Если мне необходимо иметь алиби, значит, не повезло. Но я ведь не знал, что оно понадобится.
– Рэнди повернулся ко мне.
– Когда похороны?

– Наверное, послезавтра.

– Я приду. Дайте знать, если понадобится моя помощь.

– Спасибо.

Он проводил нас до парадной двери. Когда мы отъезжали, Рэнди сидел на провисших досках крыльца и тупо смотрел в пустоту.

После недолгого молчания Рейнолдс сказал:

– Не нравится он мне.

Я покосился на лейтенанта.

– Почему?

– Не знаю. Просто иногда встречаешь людей, к которым лучше не поворачиваться спиной. Наверное, я слишком долго прослужил в полиции. Слишком привык выискивать в душах противоречия.
– Рейнолдс угрюмо покачал головой.
– Даже когда этот мальчишка рыдал, я не мог избавиться от ощущения, что он презрительно кривит губы, поскольку его не волнует ничто, кроме собственного выдуманного дарования. Я слышал его рыдания, Гриффин, но их отголосок смахивал на далекие глухие раскаты хохота, и я понял: парень умеет двигаться в темноте. Проворно, решительно, без малейших колебаний.