Цвингер
Шрифт:
— Ну, невезучий, несчастный ты мальчик, Марко, — говорит ему трактирщик. — Кормят тебя шоколадным мороженым, бедный парень.
— Да, у Любы тоже бедный парень ее друг, — в ответ выпаливает Марко. — Povero uomo. Она меня к povero uomo везти хотела. Его тоже шоколадное мороженое заставляют? Люба даже смеялась. У них все бедные люди там богатые. Только одни богатые приходят, сказала Люба, к поверо омо, бедному человеку. Он миллионер. И мы с Любой здорово смеялись над этим.
Никто не вслушивается
— У меня есть, возьми, Джанни, в багажнике, там не заперто, — соображает вдруг Наталия. — Только там еще мокрое купальное пончо из бассейна, так его не бери.
— В общем, у нового дружка Любы, у этого Николая, которого она завела в Италии, возникла богатая идея вытрясти из Виктора дрезденские тайники, — подводит итог Джанни, которому они, поедая луниджанские лепешки с белыми грибами, терпеливо и последовательно все наконец рассказали. — Они не понимают, что из Виктора вытрясти ничего невозможно.
— А может, по цепочке вышли на последышей наци? Кого-то поумнее себя? И те затребовали фотографии и рисунки. Сказали, хорошо заплатят. Затребовали от Любы карту — ту самую, немую. По карте собрались искать еще клады, монеты, сокровища, — кивнув, гадает Нати.
— Драгоценные мелочи из «Грюнес Гевёльбе», — подхватывает Виктор. — Вот это вероятно. А были ли наводки из Конторы, — продолжает он, — это Бэр через своих информаторов проверяет сейчас. У нас есть один полезный полковник запаса, работал в Пятом отделе КГБ, а теперь работает в Отделе новейшей истории РПЦ Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
— А вам непременно надо с такими типами связываться?
— Да, непременно, Джанни. Нас самих пускают читать только те рукописи и документы, которые в архивах следственных дел. И то читать, а не публиковать. А что в оперативных подборках, и что в отчетах оперативного наблюдения, и что в материалах оперативной разработки, доступно только через чекистских архивистов… Только они имеют доступ к документам высшего сорта. Потом подробнее расскажу. Так дальше к теме. Я лично считаю, это не ватрухинский след. Но, не исключаю, это след оболенский.
— Какие такие Вартатуски Поленски? Футболисты?
Виктор кратко посвящает Наталию и Джанни в историю с аукционом по Ватрухину и в историю с Оболенским. Насчет всеядного Хомнюка, которому все на свете надо. Вот нынче потребовалась для поднесения правительству Эстонии библиотека Ивана Грозного и весь архив Петра Оболенского в придачу. И Хомнюк из-за того матерится на весь «Франкфуртер Хоф», на официанток страх нагоняет.
— Ишь, ввадился козел в огород, — пропела фальцетом Ираида с того света. — Бумажки Оболенского ему надобны. Вслед за яйцами ювелирными да сервизами герцогиниными. Национальная гордость великороссов. Чем там гордиться, в том архиве, не понимаю. Сплошные сплетни про сифилис и карточных шулеров. Такое болтают о высшем обществе, как будто пятьдесят лакеев, сгрудившись, писали неделю.
— Да, — отвечал Ираиде Вика. — Оно конечно, но Хомнюку
Когда же обсуждение от Хомнюка переходит к варианту с реконструкторами, Джанни встрепенывается.
— Знаешь, Виктор, а ведь могло еще быть, что Николай в Румынии стакнулся с искателями сокровищ. В этих регионах, в Трансильвании, да и в Югославии, я читал недавно в газете, много кладов. Там было сколько войн. Множество ценностей перемещали с места на место без контроля. А теперь люди нуждаются в деньгах. Экономика в развале. Значит — полным ходом идет продажа реликвий. Теперь с глобальным интернетом, с возможностями, что дает eBay…
— Да, точно, этот eBay, — вступает Наталия. — Чего только на нем не продают. Машину времени, гравитационные инверсионные ботинки для спины, почтовых голубей, любовный сахар для мужчин. Американское гражданство.
Джанни:
— Один продавал даже призрак дедушки, если уж вам интересно. С сертификатом. Но только в комплекте с дедушкиными костылями.
Звонит вдруг Ульрих, хотя второй час ночи. Но Ульрих, когда идет по следу, он забывает спать и есть.
— Ты, верно, лег? Я выискал статью в русском интернете про копателей.
— О, мы как раз о том же с Наталией и с ее мужем Джанни. О копателях сидим говорим.
— С твоей дамой? И с ее мужем Джанни? А? Ну, с мужем так с мужем. Не хочу отвлекать. Так я вам, может, мешаю? Ты скажи.
У, до чего психологические практикумы человека дотренировывают. Море психологии. Деликатность. Кто бы мог ждать.
— Ульрих, миленький, не сердись. Нам сейчас не до статьи. Мы срочно ночевку организовываем…
— А, ночевку, и муж, ну да. Извини. Желаю удовольствия.
Точно. Где ночевать? Джанни тупо гуляет взглядом по карте. Трактирщик мотает головой: поздно, не найдете. Все гостиницы в округе примерно неделю назад сезон закончили. Разве что прямо у моря, на побережье, в шикарных точках, может, еще что-то и не закрылось. Знать бы, в каких. А среди ночи звонить… У мужа моей сестры разве. Он сдает комнаты рабочим, которые обслуживают пляжи и гольф-клуб в Поверомо. Но до зятя моего еще час езды, ребята.
— Поверомо! Вот в Поверомо живет бедный человек, о котором Люба рассказывала, — произносит дитятко. — У миллионеров работает! Люба к миллионерам меня везла!
Взрослые распахивают рты, будто пораженные громом.
Поднятый от сна держатель мотеля в Поверомо посылает телефонные проклятия шурину. Но коли уж все равно разбужен, соглашается предоставить комнату на втором этаже. Трех комнат у него нет. Все забито сезонными рабочими. Демонтируют пляжи, ремонтируют поля для гольфа, наехало их много. Решено брать ту, единственную, и туда определить Наталию с ребенком. Виктор и Джанни, покосившись друг на друга, заявили, что готовы оба спать в машинах. Хотя начался дождь и ужасно холодно и мокро.