Цыганское проклятье
Шрифт:
Русальчиков устало усмехнулся:
– Во-первых, Захаров ее муж. Правда, бывший… Во-вторых, он ничего не сделает. Он спрашивал вас о кладе? Может, о плане монастыря заикался?
– За… заикался… – Федор понял, что уже ничего не понимает. – Муж?
– Да… неудачный брак. Этот прощелыга заморочил ей голову и женился, посчитав, что, если станет частью нашей семьи, то станет и одним из посвященных в тайну клада. Одного он не учел. Нет никакого клада! Нет и не было! Мой предок, узнав о революции, собрал все ценности и махнул во Францию, а его дочь
– Так у вас есть план этих монастырских катакомб?
– Был. Но все важные, касательно монастыря, исторические ценности я отдал отцу Никодима лет тридцать назад. Наверное, он передал бумаги сыну.
– А верно, что Никодим – брат Захара?
– Сводный. Его мать ушла от мужа к отцу Захара, когда Никодиму было десять. Только забрать сына ей не дал Егор, прежний хранитель монастыря.
– Значит, сокровищ нет?
– Увы. Вижу, это вас огорчает? Тоже возжелали на чужом горбу в рай въехать? – Русальчиков вскочил и, зло пыхтя, принялся собирать фотографии и складывать их в папку. – Вам же не Леночка нужна, а сокровища эти проклятые!
– Вообще-то я уточнял по поводу сокровищ не для того, чтобы набить ими карманы! – Федор прищурился, буравя взглядом председателя. Ишь, привык всех и вся обвинять! – А для того чтобы все это рассказать Захару! Он убедится, что сокровищ нет, и жизнь Никодима и Лены будет в безопасности! А сокровищами своими мифическими можете летний сортир набить! У меня несколько иные ценности в жизни!
– Да как вы… – Русальчиков, не выпуская папку из рук, подбоченился и, видимо, пошел бы в бой на незваного гостя, если бы не дочь.
Лена неслышно выскочила из приоткрытой двери и буквально загородила собой Федора:
– Папа, не смей! Сколько можно не верить людям? – и, взяв Федю под руку, потянула за собой, заявив: – Я буду поздно!
– Как? Кто… – Председатель бросился за ними, но остановился на последней ступени крыльца. – Кто это такой? Как его зовут хотя бы?
– Федор Анатольевич Романов, к вашим услугам! – обернулся на прощание Федя и увидел, как председатель устало опустился на крыльцо.
Дойдя до калитки, Лена прикрикнула на пса, высунувшегося было, чтобы облаять, и выбежала на улицу. Федор вышел следом.
– Лен…
– Надоел! – взорвалась девчонка. – Как всегда, одно и то же! Как же он мне надоел!
– Лен… – Федор удержал ее за руку и притянул к себе. – Ты веришь, что мне не нужен этот клад? Я сам неплохо зарабатываю, а если будет надо – у отца целый автопарк. Он хоть и врач по образованию, но человек практичный. Не пропадем!
– Что он тебе наговорил? – Лена посмотрела ему в глаза. Какие же они у нее синие… Точно бездонное небо!
– Да ерунду всякую! Про клад, которого нет, про планы, которые у Никодима. Про Захара твоего… – Последнее Федор не хотел говорить. Не удержался…
Лена вспыхнула, развернулась и, ничего не говоря, направилась по улице туда, откуда раздавалась музыка и была видна громадина местного Дома культуры.
– Лена! Подожди!
Федор догнал ее и снова развернул к себе.
– Я просто сказал твоему отцу, что Захар представляет опасность. Для тебя, для Никодима! А он посоветовал… не греть голову. Сказал, что это твой муж, который обманом женился на тебе… Лен… Ну, хочешь, я тебя буду охранять все время? Попрошу нашего Пальцапупу выделить тебе комнату в монастыре и буду ночевать у тебя под дверью. Лен… Ну, скажи что-нибудь… – Он смотрел на нее и нес какую-то чушь, понимая, что, если замолчит – она уйдет, и он не сможет ее вернуть.
– Феденька… Федор… Федя… – Она вдруг улыбнулась, взяла его за руку. – Пойдем танцевать? Я давно не была так счастлива! Вернее, я никогда не была счастлива… До этого лета…
Клуб встретил их шумом голосов, киловаттами какой-то зарубежной попсы и разгоряченными телами. С Леной здоровались какие-то девушки, парни, что-то говорили проходившие мимо тетки в платках, но она шла, точно никого не слыша и не видя. Словно все эти люди были бесплотными тенями, живущими в этом мрачном, величественном доме, и только она, ну и, может быть, Федор, были единственными его хозяевами.
– Как же хорошо мне здесь, Феденька… – Лена остановилась в центре большого зала, раскрашенного беснующимися в ритме музыки разноцветными огоньками, и посмотрела на него. – Ты чувствуешь?
– Я здесь танцевал с тобой… – Федор сморгнул. Глаза заслезились от табачного дыма или от воспоминаний, которых не забыть.
– Были маски… И… рубиновое колье так кололо кожу… – Лена не отводила от него глаз, и Федор, подчиняясь магии этого вечера, робко обхватил ее за талию и закружил в вальсе, который вдруг прорезался сквозь ритмы зарубежных музыкальных мэтров, и с каждой секундой становился все громче, унося их в прошлое.
– А еще поцелуй… Я держал тебя за талию и целовал на глазах у всех!
– Как сейчас?
– Как сейчас… – Федор, поддавшись порыву какой-то невообразимой страсти, да чего там страсти – магии! – впился поцелуем в призывно открытые губы Лены, моля, чтобы это волшебство не заканчивалось никогда.
Господи! Да что с ним?
У него были женщины и до этой деревенской девушки, но еще никогда такое невероятное желание так не сводило с ума, заставляя едва ли не выть! Господи, да он умрет, если этот танец прекратится! А еще хуже, если ему все это снова мерещится!
– Пойдем! – Лена вдруг отстранилась и, вглядевшись лихорадочно блестящими глазами в его лицо, повела за собой.
Федор помнил лестницы, разгоряченные танцем тела, слепящие огни и бег. Лена уверенно вела его куда-то вверх, к мечте, к звездам, к их персональному раю!
Незаметная дверка, ведущая на чердак, распахнулась, едва ее проворные ручки нажали потайную пружину. В царивших здесь сумерках Федор успел заметить какие-то накрытые тканью кресла, диван, столы, тумбочки, но все это исчезло, едва пахнувшие ягодами губы любимой нашли его, унося в рай.