Цып, цып, цып, хвостатенький!
Шрифт:
Расстроенная бабка собралась было уже уходить, даже спиной к старосте повернулась, когда тот ее остановил:
– Слышь, Сакуниха, нам на деревню дали еще одну лисензию. Пивную. Только пиво должно быть не пьяным.
– Это как? – удивленная бабка даже обернулась.
– У нас же в деревне есть уже одна, алкогольная…
– Ты случайно не про ту сейчас вспомнил, которую ваша семья получила?!
Баба Сакуниха даже руки в боки уперла, так взволновал ее этот вопрос. Лишь благодаря лисензии деревенская корчма оказалась такой прибыльной.
–
– А мне что с того?
– А то, что бражка у тебя вкусная всегда выходит. Вот я и подумал…
– Знамо, что вкусная… – фыркнула Сакуниха. – Рази ж с ней кто так возится, как я? И Ваныч пару хитростей, в книгах вычитанных, подсказал. Только мне некогда с тобой время зря терять, вола стеречь надо да за кучей приглядывать. Вновь нанесли всего, а драконов давненько не было.
Бабка демонстративно обернулась к старосте спиной.
– Так я ж о драконах поговорить и хотел, – бросил он ей вслед. – Это сейчас их кормят с радостью – излишки все равно куда-то девать надо. А зимой ты чем их баловать будешь, когда корма на строгом учете? Они ж к тебе под двор просить придут.
– И придут!!! Век бы их не видеть! – взвилась Сакуниха. – Приманили на мою голову, а сами – в кусты. А мне теперь разбирайся с ними! Видишь ли, место им удобное только возле меня!
– Ну чего ты? Чего ты? – миролюбиво забубнил староста. – Вы тоже не в накладе остаетесь, с навоза хорошую прибыль имеете. А я тебе предлагаю еще больше.
– С чего больше? С «не пьяной» лисензии? И что мне с ней делать? На гвоздик в уборной повесить? Или ты хочешь сказать, что за сладенькую грушевую или яблочную водичку мне кто-то деньги платить будет? Жди! Разбегутся! Или ты мне свой документ хочешь отдать, а этот себе взять?!
– Ну ты не кипятись, не кипятись…
Но разошедшуюся Сакуниху теперь и дракон бы не остановил.
– Я не кипятюсь!!! Как обмен устроим, вообще шелковая стану, слова худого ты от меня не услышишь. Только портки не забудь надеть, как за своей лисензией побежишь. А то еще забудешь… на радостях.
– Ну до чего же вы вредные все! Одно слово – Сакуньи бабы!!! – не сдержался староста. – Я тебе серьезное дело предлагаю! Ты дослушай, а потом орать будешь.
– А с вами, ежели не покричишь, толку не будет! Никто не посмотрит…
– Молчи! А то Ковылихе отдам! – рявкнул староста.
– … что мы несчастные, одинокие… – продолжала возмущаться Сакуниха. Но тут до нее дошло, о чем говорит староста. – Какой Ковылихе?! Этой молоденькой соплячке? У нее даже внуков еще нет, Котька усы совсем недавно отрастил. Рази можно ей такое дело поручать?!
– Зато она без крику разговаривает, – устало проговорил староста. – Есть заказ для тебя. На сладкую водичку. Для корчмы.
– Ась? – переспросила баба, подозрительно прищурившись.
– Тогдась! Вечером ко мне приходи, поговорим.
– Угусь! – радостно кивнула Сакуниха и, развернувшись, поспешила
Передышка в разговоре оказалась для нее очень кстати – предложения о странной лисензии баба никак не ожидала. До вечера она как раз успеет собраться с мыслями, да и Ваныча не мешало бы порасспрашивать, что за «не пьяное пиво» имел в виду староста.
Глава 9
Для Фельки лето промелькнуло что один день. Как закончились праздники, как навалилась работа – голову некогда было поднять. Вечером только и мечтал быстрее до сеновала своего добраться и рухнуть, засыпая на ходу. Потому и драконов почти не видел – они все так же прилетали по ночам. Крестьяне, налюбовавшись на зеленую парочку, быстро перестали им дивиться, на лугу ящеров уже никто не подстерегал. Тем более, вели они себя культурно, в огороды не забредали, довольствуясь вкусненьким из своей кучи.
С Ванычем и Котькой тоже не часто приходилось встречаться. Баба Сакуниха, получив лисензию, быстро пристроила зятя к делу. По ее заданию он ходил по лесам и полям, заготавливая какие-то особые травы. Один раз даже на базар специально ездил, выискивая таинственные «ингридеты». Но ничего не нашел, сказал, не продают здесь такое.
Знамо дело, что не продают! Ежели на огороде или в поле снадобья вырастить нельзя, откуда же они тогда возьмутся? В их захолустье заезжие купцы редко наведываются, уж больно дороги негодные. Местные-то уже приноровились, каждую колдобину знают, а чужие так и норовят где-нибудь застрять. Сколько раз таких горемык приходилось выручать, волами вытаскивать!
Хорошо, леса вокруг богатые. Считай, все, что нужно для жизни, в них можно найти. Потому крестьяне не сильно жалели о разбитых дорогах – меньше чужаки будут ездить, среди них плохих людей всегда хватало.
Однако, Сакуниха в лес своего зятя одного не пускала: «городской, заблудится ищщо». Потому ходил он в паре с кем-то, чаще всего – с Котькой.
Поначалу деду Ковылю не очень нравилось, что внук по лесу без толку гуляет – дома всегда работы полно, а ему лищь бы бездельничать. Мало того, что в школе, почитай, всю весну просидел, так и летом где-то бродит. Но Сопат Ваныч пообещал показать своему ученику редкие и от того дюже целебные растения. Слово свое он сдержал: Котько исправно таскал домой мешки с пучками каких-то трав и честно сушил их на чердаке. В целебную их силу дед Ковыль верил мало, но в табак потихоньку подмешивал. Говорил, нравится, когда махорка по-разному дымит.
Весть о появлении третьего дракона как раз Сопат Ваныч и Котька принесли. Ближе к осени это было, на огородах крестьяне уже картошку копали. Учитель говорил, они случайно забрели к драконьей пещере – орехи какие-то особенные искали и заблудились. Фелька, конечно, в эту сказку не поверил, но виду не подал. Уж очень интересно было о новом драконе послушать.
– Так вот, идем мы по лесу с учителем и слышим, как драконы ругаются где-то вверху, почти на вершине холма, – рассказывал Котька.