Цыплёнок и ястреб
Шрифт:
На обед были пайки, потом кофе и сигареты. Мы пытались укрыться от солнца. Но воздух был душным, от жары нельзя было спрятаться даже в тени.
Я поболтал с Уэндаллом о фотоаппаратах, а потом о французах. Он читал «Улицу без радости» Бернарда Фолла. [11] Когда Уэндалл рассказал, как французов разбили те же самые люди, против которых мы выступали, настроение у меня стало подавленным. Главная причина, по которой наши лидеры считали, что мы победим там, где французы не смогли — наши вертолеты. Мы — официально назначенный эксперимент, так сказал Уэндалл. [12]
11
В
12
Ради справедливости скажем, что французы применяли вертолеты во Вьетнаме; невозможно не вспомнить вертолетчицу Валери Андре, впоследствии ставшую первой женщиной-генералом в истории Франции. Хотя ничего близкого к американским масштабам у французов не было. Стоит также заметить, что одной из главных причин поражения под Дьен-Бьен-Фу стало скверное снабжение французских войск непосредственно на поле боя — то есть, были основания предполагать, что массовое применение вертолетов исключит подобный сценарий.
Коннорс подкалывал Нэйта на тему французского языка:
— По-французски говорят только гомики, педрилка ты наш.
Реслер улегся в тени своего «Хьюи», опершись о полоз так, что подбородок почти касался груди и читал что-то в мягкой обложке. Из соседнего взвода пришел парень похвастаться мангустом, которого купил у детишек. Мангуст был молодой, прирученный и хозяин дал ему имя Нахуй.
Мы ждали. Это было хуже, чем штурм. Хуже, чем штурм? Господи, тут я понял, как оно будет. Я заскучаю так, что начну рваться в бой. Ждать… Я вспомнил, как кто-то сказал: если бы я узнал, что меня убьют в этом году, то хоть бы это случилось сразу, чтобы безо всякой херни с таким ожиданием по жаре. Что они там делают?
Я услышал, как кто-то свистнул через два пальца и поглядел в сторону ведущего. Кто-то там кружил рукой над головой.
— Запуск! — закричал я, внезапно почувствовав облегчение. Пилоты «оранжевого» звена бросились к машинам. К закату мы без приключений забрали всех сапог и вернули их на третью дорожку. В ходе патруля они никого не заметили. Уэндалл сказал, что ВК хотят посмотреть, как мы действуем, прежде чем вступать в бой.
Наутро Лиз нашел меня за завтраком и сказал, что этой ночью проведет учебный полет со мной и Реслером:
— Реслер будет сидеть сзади, ты немного поведешь, потом поменяетесь местами. Старик хочет, чтобы я проверил, как вы ночью ориентируетесь в воздухе и заходите на посадку.
Вот так после целого дня махания лопатой в зоне «Гольф», трое из нас отправились летать до полуночи. Мы держались очень высоко, на 5000 футов, но даже там в районе Чеорео кто-то дал по нам очередь.
— Пятидесятый калибр, — флегматично заметил Лиз при виде больших красных шаров, поднимающихся в небо перед нами. — И близко не было.
По мне было вполне себе близко.
Периметр лагеря был различим с воздуха — просека в сотню ярдов шириной с колючей проволокой, концертинами, минами, «Клэйморами». [13] Там было два слабых места, одно возле холма Гонконг и другое рядом с рекой. Каждую ночь ВК проверяли их на прочность.
Если бы нас атаковали всерьез, все вертолеты следовало куда-то перегнать. Я не знал, куда именно, поскольку не был задействован в плане эвакуации. По какой-то
13
М18 «Клэймор» — противопехотная мина направленного действия; при срабатывании выбрасывает в сторону противника сноп стальных шариков. Может быть взорвана не только натяжным взрывателем, но и по команде оператора, и взрывателем замедленного действия. Ее удачная конструкция привела к появлению целого класса подобных мин, к которым относится и советская МОН-50; название «Клэймор» стало до известной степени нарицательным.
— Ты знаешь, что у нас есть дробовики? — спросил он меня как-то раз. Он действительно изучал арсенал, который мы должны были использовать для обороны.
— Это же незаконно, — сказал я.
— Знаю, но их у нас примерно пара дюжин. Считается, что мы с тобой и прочее мясо должны о них знать. Типа, чтобы пустить их в ход, когда вьетконговцы без устали повалят из канав с криком «Тьен-лен!».
— Что еще за тьен-лен?
— Уэндалл говорит, что это они так кричат, когда идут в финальную атаку. Ну знаешь, тактика живых волн.
— Уэндалл идет на хуй.
В общем, ночи были полны ожиданий — я лежал на своей раскладушке и прислушивался.
Примерно тогда же я прочитал статью о нас из одного затертого журнала. Там нас изображали героями; тон статьи напоминал тот, что был в старой кинохронике. Нас называли «Первой командой» — такого наименования у нас не было никогда. Вполне героически. Не так круто, как «Дубленые загривки», но уж точно лучше, чем «Песьи морды». Все началось с секретной высадки нашей передовой команды, а потом мы построили близ Анкхе вертолетодром три на четыре тысячи футов; он мог принимать четыре с лишним сотни вертолетов. В нашей родословной значились Корея и Филиппины, а дальше она уходила прямиком к генералу Кастеру.
Далее статья объясняла, что мы здесь делаем. Американские гарнизоны, расположенные в прибрежных районах, стали первым шагом в деле помощи Южному Вьетнаму удержать территорию, которая у него уже была. «Первая Команда» вторгалась вглубь территории Вьетконга. Отсюда мы на наших вертолетах сможем свободно перемещаться по всему Вьетнаму, охотясь на вьетконговцев, и нас не остановят такие вещи, как джунгли, горы и взорванные мосты.
Статья завершалась в драматическом стиле, уверенным предсказанием, что «Первая Команда» будет не последней из тех, что ступят во вражеские владения. За ней последуют новые и новые вертолетные части. Музыка, вертолеты на фоне заката, затемнение.
Один вылет взбодрил Коннорса так, что он попытался остановить винт тросом, не дожидаясь, пока он встанет сам. Вдоль строя вертолетов ехал грузовик, подбирая нас и остановился возле его вертолета. Оттуда кричали: «Коннорс, давай залезай» — это была последняя остановка. Когда в восьми футах над Коннорсом лениво прошелестела лопасть, он схватил трос и набросил на нее петлю. Петля затянулась и Коннорса тут же оторвало от земли.
Нэйт завыл от восторга:
— Коннорс, сука, ты где такому научился?!
Коннорс поднялся на ноги и попытался отряхнуть грязь с формы. Он повернулся к нам, чтобы ответить как-нибудь поядовитей, но весь грузовик так ржал, что ему осталось лишь беспомощно улыбаться. Это было колоссально: ротный инструктор сделал глупость. Да еще и при всех. Ура.
— В жизни такого бы не сделал, — сказал Реслер, сидевший рядом со мной. — А ты?
— Ни за что, — ответил я. — А ты, Райкер?
— Вот уж точно нет, — отозвался Райкер на весь грузовик. — Это только тупые инструктора ловят лопасти арканом.