Да, капитан!

Кейн Лея

Дикарка подняла с земли пустую чашу и сорвала со своей шеи острый клык на веревочке. Она подошла ко мне, и я растерялась.

— А бумага? Пергамент? Папирус?

Ивон ухмыльнулся.

— Твоя кровь станет гарантией вашего возвращения. Даже если сокровища вскружат тебе голову, ты вернешься, иначе наш шаман проклянет твою кровь и нашлет на тебя мучительный смертельный недуг. Вот и весь договор.

Я судорожно сглотнула.

Девушка протянула мне клык, и меня начало подташнивать.

—

А где гарантия, что вы не используете ее кровь после нашего возвращения? — вмешался Ксандр.

— Вам придется поверить мне на слово, — беспристрастно ответил Ивон.

— А Иусхабии в качестве заложницы вам мало?

— Иусхабия представляет здесь интересы своего племени. Вам же плевать на нее. А на себя — нет.

Мои пальцы задрожали. Я мысленно подбадривала себя тем, что колдовство — сущий бред. Но не забывала о певчем камне желаний. Сложно отвергать одну магию и верить в другу.

— Возьмите мою кровь! — вдруг вызвался Ксандр, шагнув к дикарке. — Вам же нет разницы, кого убивать в случае неудачи?

Ивон хмыкнул и дал свое согласие:

— Хорошо!

Я обомлела. Еще недавно Ксандр подставил меня, а сейчас принял весь удар на себя. Зачем ему это?

Побрезговав брать грязный клык, он полосонул себя ножом по ладони и занес ее над чашей. Я поморщилась от вида крови, но не могла отвести глаз от того, как вязко она капала на глиняное дно. Загорелая рука Ксандра вскоре побледнела. Он потерял полстакана крови, и только после этого Ивон решил, что ему хватит пожертвованного количества.

Сжав кулак, Ксандр поднес его к своей груди и исподлобья покосился на Ивона.

— Ступайте за мной. Оба! — скомандовал он, развернувшись и неспешно направившись к ничем не примечательной хижине.

Вслед за нами шла девушка и двое воинов. Иусхабия осталась на улице.

В хижине было мрачновато и душно. Несколько лежанок с ткаными одеялами у стен и две низкие лавочки представляли собой убранство. Свет поступал сюда из крошечных щелей в потолке.

— Где карта? — прямо спросил Ксандр.

Кровь все еще текла, струйкой уползая под рукав.

— Вы ее получите. Обязательно, — ответил Ивон. — Присаживайтесь. — Он указал на лавочки, а сам сел между ними, снова в позе лотоса.

Девушка принялась толочь какие-то травы в чашах и заливать их водой. Пока она готовила кашицу, воины строгали тонкие палочки. С подозрением поглядывая на них, мы сели по разные стороны от Ивона и стали ждать.

Прошло не меньше часа, прежде чем все сдвинулось с мертвой точки. Смеси и палочки были готовы, свечи зажжены, а в хижину привели местного шамана — худощавого слепого старика с костлявыми кривыми пальцами и сиплым до скрипа голосом.

Его довели до меня, и он положил руки на мою голову. От них пошел такой жар, что я побоялась,

как бы мои волосы не загорелись. Потом он проделал то же самое с Ксандром и что-то объяснил Ивону.

— Раздевайтесь! — велел вождь.

— Что? — в голос переспросили мы, уставившись на него.

— Вы же не думали, что я просто отдам вам единственный экземпляр карты амадина? — усмехнулся он. — Вы заберете ее в виде татуировок на спинах. У женщины будет сама карта, у мужчины — обозначения.

— Господи, — прошептала я и закрыла глаза, стараясь держать себя в руках.

Не припомню, чтобы когда-то мечтала о татушке, наколотой в антисанитарных условиях в грязной хижине дикарей-каннибалов…

— Отпустите ее, — сказал Ксандр. — У меня довольно широкая спина. Войдет и карта, и обозначения.

— Э-эй, н-нет! — Ивон принял у девушки глиняный стаканчик с водой и отпил. — Огненное море и Нертонские острова очень опасны. Вы потеряете всю команду. Чем больше носителей карты будут беречь оставшиеся в живых, тем выше ваши шансы добраться до амадина.

Поглубже вздохнув, я напомнила себе, что на кону не только наше счастье, но и наши жизни, и твердо ответила:

— Делайте свою татуировку! — и принялась сдергивать с себя жакет.

Последовав моему примеру, Ксандр тоже встал, скинул с себя плащ и взялся за рубашку.

Мне уже было безразлично, что на меня смотрят дикари: разделась по пояс догола и прикрыла грудь скрещенными руками. Беглым взглядом скользнув по мускулистому торсу Ксандра, я отвела его в сторону. Наша ночь все еще хранила во мне свое эхо.

Нас уложили на лавочки, животами вниз. Не самое удобное положение, но мы могли видеть друг друга. Это придавало мне сил и решительности.

Ивон подал знак, и нас обступили. Шаман отдал задания. Острие палочки коснулось моей правой лопатки. Я стиснула зубы и увидела, как Ксандр одними лишь губами шепчет: «Прости меня».

Пока соображала, как это расценивать, мою кожу уже прилично накололи. Лопатку обжигало, щипало и саднило. Иногда я постанывала, зажмуривалась и закусывала губу. Ксандр был непреклонен: не выдал ни единой эмоции, кроме глубокой вины в своих глазах.

Нас промучили до самой ночи. Обработали готовые татуировки какой-то мазью и приклеили к ним куски пальмовых листьев.

Шамана увели, а Ивон, вставая, заявил:

— Отплывете на рассвете. Отдыхайте.

Мы даже не стали спорить. Когда все ушли, Ксандр первым поднялся с лавочки и пошатывающейся походкой подошел ко мне. Осторожно взяв меня за плечи, помог встать. Я выпрямилась перед ним, покачиваясь и привыкая к возвращающимся ко мне ногам.

— Больно? — поинтересовался он.

— Окажешь первую медицинскую? — я вложила в эти слова всю свою обиду.