Да не судимы будете

Автор неизвестен

12 августа позвонил Н. С. Хрущеву, доложил Ёопросы по сельскому хозяйству республики. Хлеба уже сдано 525 миллио­нов пудов, прошли хорошие дожди, значительно поправилась сахарная свекла. Думаем, что с гектара соберем по 230—235 центнеров, сдадим 37—39 миллионов тонн, а это 5 миллионов

тонн сахара. Доложил о том, что мы проводим большую подго­товку к осеннему севу.

Разговор был спокойным, хорошим. Н. С. Хрущев поздравил с успешной работой, просил передать привет моим товарищам по работе. Эти последние слова защемили мое сердце и душу, я думал, что он-то ничего не знает, что делается вокруг него, как- то доверительно относится ко мне, не зная моей «предательской роли». Все это нелегко переживать. Далее Хрущев спросил меня, будет ли сдано государству 750

миллионов пудов хлеба, я ответил, что за 730 даю твердую гарантрию. «Хорошо»,— сказал он и тут же добавил: «Смотрю я так, что недалеко то время, когда Украина сможет сдавать по миллиарду пудов хлеба». Я ответил: «Мы все сделаем, Никита Сергеевич, чтобы еще выше поднять культуру земледелия и повысить урожайность». Просил еще раз посмотреть за своевременным пуском сахарньгх заводов — в стра­не ощущается большая недостача сахара.

14 августа из Москвы позвонил мне Брежнев Л. И. — интере­совался, был ли днями у меня разговор с Н. С. Хрущевым. Я ответил, что разговор был, изложил суть и содержание наших бесед. Тут Брежнев не вьвдержал, потому что его больше всего интересовал именно этот вопрос, и спросил меня: «А о «нас» ничего не говорил и не спрашивал?» Я ответил, что других разговоров, кроме тех, что доложил, не было. Чувствовалось, что беспокойство и панический страх у Брежнева были сняты.

Никитченко в КГБ докладьгеал дела по работе «троек» за 1936—1939. годы. Жуткая картина, сколько погибло преданных нашему делу людей, людей разных категорий, и лишь за то, что имели свое здравое мнение и заботу о делах страны и партии. В работе «троек» чинился полный произвол.

21 августа снова в Крыму — на сей раз по печальному поводу. Там отдыхал П. Тольятти и после приступа внезапно скойчался.. Я срочно вылетел в Крьщ: надо было принять участие в организа- Щ1И траурной процессии. В Крым прилетел Н. С. Хрущев. Он очень тяжело переживал смерть Тольятти. На прощальном траурном митинге в Артеке он еле сдерживал слезы. Как-то осунулся, постарел. Бьш очень огорчен, что это произошло в нашей стране.

Было решено гроб с телом Тольятти из Артека до Симферопо­ля везти в малолитражном автобусе малым ходом в сопровожде­нии кавалькады легковых машин с венками и портретом Тольятг ти. Не доезжая до перевала, автобус загорелся. Гроб с телом Тольятти поставили на открытую «Чайку», и процессия продол­жала путь.

в Симферопольском порту гроб погрузили в ИЛ-18. В Рим самолет сопровождать было поручено Н. В. Подгорному, а мы возвратились в Ялту.

Н. С. Хрущев принял меня на своей даче и дал задание выехать на Северо-Крымский канал, посмотреть, что там дела­ется и доложить ему. Я попросил у Никиты Сергеевича оказать республике помощь в уборке урожая — выделить 200 тысяч автомобилей. Дал 120 тысяч. Просил 35 тысяч военных грузови­ков — разрешил 20 тысяч. Мбю просьбу поддержал Греч­ко А. А. Хрущев улетел в Москву, я автомашиной поехал в Киев с заездом на Северо-Крымский канал.

Мировая печать очень много писала о смерти Тольятти. Много было выдумок, инсинуаций, что причиной смерти послу­жило якобы то, что за несколько дней до этого между П. То­льятти и Н. С. Хрущевым состоялся крупный и острый разго­вор по поводу Памятной записки Тольятти. Много вокруг этой записки было разговоров и среди партийного актива республи­ки. Задавались такие вопросы: «Ни в печати, ни в партийных документах у нас ничего не говорится о Памятной записке Тольятти. А там поставлены важные вопросы не только о меж­дународном коммунистическом движении, но и по поводу вну­тренних дел нашей страны. Следовало бы дать партийным организащмм разъяснение — документ действительно был важ­ный». Были попытки провести какую-то дискуссию, но в печати нашей документ так и не увидел света.

Прилетел в Киев Подгорный. Я еще раз остро поставил вопрос о «деле» — оно принимает затяжной характер, и все это может кончиться не то что плохо, а просто трагично. Из истории подобных ситуащ1Й хорошо известно, что часто бывает так, что «зачинатели» вопросов при сложной и опасной ситуа- Щ1И уходят в сторону, а привлеченный народ

страдает. Из разговоров с Подгорным было уяснено, что он тоже недоволен бездействием и инертностью Брежнева, и вообще, заключил Подгорный, не надежный он человек. Я спросил Подгорного, как же бьггь в таком случае. Он неуверенно сказал: «Надо более решительно действовать, иначе нас могут предать». Я спросил Подгорного, кто же это может сделать? В ответ он только ухмыльнулся. Вместе с Подгорным проведали Д. С. Ко- ротченко. Он отдыхал в Конче-Заспе. Состоялся хороший раз­говор. Корртченко все подтвердил, что говорил со мной по вопросу «дела». Подгорный с хорошим настроением утром 31 августа улетел в Крым закончить там свои дела. «Сразу же,— сказал,— улетаю в Москву «штурмовать Леню». При этом

пообещал мне, что нажмет на него как следует. Подгорный изложил мне содержание пакета^ переданного ему через меня, и тут же добавил, что Леня трусит и просит его скорее возвра­титься в Москву, там накопилось «много дел».

В тот же день мне позвонил Брежнев и поинтересовался, вручил ли я пакет Подгорному. Я ответил, что да; «А ты содержание его не знаешь?» Я Ответил, что он адресован не мне и содержание мне не может быть известно. Затем, очевидно для проформы, он поинтересовался состоянием в сельском хозяй­стве. А затем подробно поинтересовался всеми вопросами, ко­торые были связаны с «делом». На все вопросы былй даны ответы. Тут же я сказал, что лично я обеспокоен затяжкой «дела». Он начал меня «успокаивать» и сказал, что ведется определенная работа и по другим республикам. «Ну что ж,— ответил я,~ тем лучше, легче нам будет».

Сентябрь. Позвонил мне Л. И. Брежнев, подробно поинте­ресовался, как идут вопросы, связанные с нашим «общйм де­лом»; Я подробно проинформировал. Брежнев, в свою очередь, сказал, что по «делу» все обстоит хорошо, передал мне прйвет от Полянского и Устинова.

Мне известно, что Полянский, Шелепйн, Андропов и частич­но Демичев подрабатывали материалы к предстоящему Плену­му ЦК, но с явным креном по «делу».

Был в Чернигове, смотрел поля, город, исторические места. Так как это был выходной день, то со мной была Иринка и две пары наших; тфиятелей. Посетили историко-краеведческий му­зей, осмотрели оборонный вал над Десной. Подробно ознако­мились и осмотрели литературно-мемориальный музей^ М. М. Коцюбинского, произвел он огромное впечатление, как и все, что смотрели и с чем знакомились в Чернигове; Большие исторические цеююсти, народное добро и достояние. Ох, как все это надо беречь, чего по-настоящему делать не умеем- А есть просто тупые люди, наносящие огромный вред нашей вековой истории.

Переговорил с ЛомакоП. Ф., председателем Госплана СССР, по всем вопросам плана республики на 1965 год: Тот обещал поддержать по многим вопросам. В разговоре со мной Ой несколько раз порывался рассказать о его разговоре с Бреж^ невым по «делу», и все же в разговоре до конца не раскрывался; видимо, чего-то опасался, но вместе с этим хотел допол1штель^- но по!лучить какие-то сведения.

Был на большом консилиуме, отметили, что у меня сильное общее нервное и физическое перенапряжение. Да я и сам чувствую большую моральную и физическую нагрузку. Очевид­но, надо себя немного «пощадить», дать немного передохнуть. Сам чувствую больп1ую усталость, так и до срыва недалеко.

Принял Балашова, директора Полтавского института свино­водства. Он написал обстоятельную записку по поводу того, что можно в нашей стране сделать по продуктивности свиноводства, если будут в достатке надлежащие корма (а не директивы · и указания). Показал на примерах несостоятельность непрерыв­ных ссылок на заграничный опыт по развитию свиноводства. Поручил, специалистам поработать над запиской Балашова, отшлифовать ее и направить для сведения и ознакомления в ЦК КПСС.

Принял Шевеля Г. Г., заведующего отделом пропаганды ЦК КПУ. Обсуждали вопросы организащ1и выпуска разоблачаю­щих материалов — брошюры, сборники, книги по буржуазным украинским националистам. Центр буржуазной националистиче­ской пропаганды находится в Кельне (ФРГ).