Да не судимы будете

Автор неизвестен

Во второй половине дня мне из Москвы позвонил Л. Бреж­нев и сказал, что я срочно сегодня, 20 июля, должен вылететь в Будапешт, где у меня состоится встреча и беседа с Я. Када­ром: «Он тебе все расскажет, как тебе надо действовать». И добавил: «У тебя должна состояться встреча на Балатоне с Биляком. Он там отдыхает с группой чехословацких товари­щей. Надо себя там вести осторожно, незаметно, чтобы не привлечь внимания остальных чехословаков. При встрече с Ва­силем — действуй самостоятельно, ориентируйся по обстановке и настроению В. Биляка». Из Москвы в Киев в 13.00 вылетел специальный военно-транспортный самолет ВВС, на котором я должен лететь в Будапешт с посадкой на

военном аэродроме нашей Южной группы войск. Со мной вылетают прикреплен­ные из КГБ, техник с приборами скрытой записи, мой помощ­ник А. Пахаренко.

Из Бориспольского аэропорт^ вылетели в 17.00 на Буда­пешт. На военном аэродроме меня встречали представители военной администрации и представитель ЦК Венгерской пар­тии. Была подана мапшна Кадара, чтобы не привлека^’ь внша^ ние посольской машийой, и меня никто не встречал Ш нашего посольства. После встречи с Кадаром я все же побывал в нашем посольстве, былй встреча и беседа с послом Ф. Титовым й всем посольским корпусом. Они! много рассказывали о реакций в Венгрии на чехословацкие события. В самой Венгрии было много своих трудностей, и Я. Кадару приходится немало лави­ровать. (

Встреча с Я. Кадаром состоялась в здании ЦК, в его кабине­те, при неизменном присутс^’вии его симпатичной обаятельной Нади. Настроение у Я. Кадара было хорошее, он меня уже ожидал. По поручению Л. Брежнева передал привет Кадару от Брежнева, Подгорного, Косьп'ина и всех членов Политбюро. Кадар поблагодарил за переданные приветы и лучшие пожела­ния. Тут же мы с ним обговорили все вопросы о ъюей поездке на Балатон для встречи с В. Биляком. Для сопровождения меня Кадар выделил своего доверенного человека — заведующего отделом международных отношений ЦК ВСРП. «Р1азмести- тесь,— ,сказал Кадар,— на моей даче: это будет хорошим прикрытием. Вы мой гость. Что касается встречи с Биляком, то вы должны сами ориентировать(Ья. Он знает, что вы должнь1[ прилететь в Будапешт и что вы должны быть на Балатоне, н6 когда и где должна состояться встреча, ему это неизвестно. Все это надо Организовать на месте по приезде на Балатон».

По поручению Л. Брежнева я информировал Я. Кадара о прошедшем Пленуме ЦК КПСС и обсуждении его документов по стране, по республикам, краям и областям. На Пленуме ЦК КПСС деятельность нашей делегации на Варшавском совеща­нии была одобрена. Кадар, в свою очередь, рассказал, что Президиум их ЦК только одобрил деятельность их делегации на Варшавском совещании. Он располагает данными, что в целом партия и народ поддерживают мероприятия, направленные нй урегулирование положения в КПЧ и стране. Продолжая разго^ вор, Кадар сказал: «Жалко, что чехословацкие товарищи до сих пор не понимают или не хотят понять всей серьезности й^, главное, опасности для КПЧ и всей их страны».

Кадар рассказал мне, что он сегодня, 20 июля утром. Около двух часов беседовал в ЦК с чехословацкими товарищами, в тоШ числе и со Швесткой (редактором «Руде право»). «Разговор произошел случайно, при следующих обстоятельствах: наш ре­дактор партийной газеты давно и хорошо знаком со Швесткой;,они даже дружат между собой. На днях он с нашего разрешения посетил Прагу, имел там обстоятельные беседы на разных уровнях. Наш редактор пригласил Швестку приехать к нам в Будапешт пообщаться с журналистами и немного отдохнуть на Балатоне. Швестка сообщил, что в КПЧ и стране довольно сложная обстановка, и в самом ЦК, и в средствах массовой информащ1И, где правые элементы захватили все ключевые ПОЗИЩ1И и успешно активизируют свою деятельность.»

После длительной, но очень нужной и полезной с точки зрения выяснения всех

позищ1Й беседы с Я. Кадаром я выехал на Балатон. Прибыли мы туда уже в сумерках, было около

19.00 по местному времени. Разместились на личной даче Када­ра. Домик небольшой, двухэтажный, довольно удобный и уют­ный, расположен на самом берегу озера. Балатон принял нас не очень дружелюбно, похолодало, дул сильный ветер, на озере вздымались желто-грязные волны, создавая большой шум. Я вышел на берег озера на прогулку с надеждой встретиться с В. Биляком, так как мне говорили венгерские товарищи, что он в это время делает прогулки. Хотя я и знал дачу, где Биляк расположился с семьей, зайти не решился, чтобы не привлечь внимания чехов.

Время шло, уже 21.00, а связь с Биляком не была установле­на. Принял решение послать своих товарищей, прибывших со мной вместе, А. Пахаренко и К. Глушко в клуб посмотреть Биляка. Они мне доложили, что Биляк там, и они, чехословаки и венгры, ведут между собой какую-то горячую, оживленную беседу. Пришлось прибегнуть к помощи венгерского товар^ица, прикрепленного ко мне Я. Кадаром, он пошел в клуб и незамет­но сообщил Биляку, что я приехал и жду его встречи у л,ачк\ Кадара. Но Биляк попросил назначить встречу на берегу озера в 22.00.

Я вышел на набережную: темень, шум волн, ветер, трудно даже на близком расстоянии узнать человека, тем более расслы­шать его голос. Назначенное время истекает, а Би^1ЯxVа нет. И вдруг прошел близко возле меня человек. Я чуть было не окликнул его: «Василь», но все же сдержался. Впоследствии выяснилось, что это проходил человек, высланный на «развед­ку». Через некоторое время появился и сам Василь, я его окликнул, и он отозвался. Так мы встретились. Сперва решили встречу провести на набережной у дачи Кадара, но ветер и шум волн Балатона нам очень мешали, к тому же нельзя было произвести запись нашей беседы.

Мы перешли в помещение дачи, и наша беседа продолжа­лась с 23.00 до 5 часов утра. Вот как была выслушана и записа­на, запомнилась беседа, весь наш разговор.

в. Биляк в своем рассказе главным образом останавливался на общей обстановке и характеристике состояния дел в КПЧ и в целом в стране. Он говорил, что в ЦК КПЧ, в стране, в особенности среди правых элементов, был какой-тс^ щок, страх, даже паника, когда было опубликовано письмо пяти партий Варшавского Договора. Кригель оформил себе загра­ничный паспорт, а Дубчек заявил, что письмо — это нож в сердце. Но вместе с этим еще больше поднялся националисти­ческий угар, много говорят о том, что письмо пяти партий — это посягательство на суверенитет Чехословакии. Происходит усиленное разжигание антисоветской истерии.

«Обстановка такова, что самые ярые, отъявленные против­ники партии готовы поддержать нас, коммунистов, лишь бы быть вместе против Советского Союза. А Дубчек и Черник уверовали в то, что эти люди поддерживают их политику.» Продолжая беседу, В. Биляк сказал: «Откровенно скажу, что вы далеко неудачно выбрали место для проведения совещания, а именно Варшаву. Причин тут много, но одна из них, и немало­важная — это воинственная позиция, занятая Гомулкой по отно­шению к нашему руководству.

С вами, с Советским Союзом, двусторонняя встреча крайне нужна. Если ее в ближайшее время не будет, то это может привести к окончательному разрьту и отходу КПЧ от общей нашей линии, а это означает ее развал. Мы, я имею в виду своих товарищей, выступаем за скорейшую встречу с вами. Но вы правильно делаете, что для встречи и переговоров не хотите ехать в Прагу. Если вы приедете в Прагу, то эти «швейки», подумают, что они победили.