Да прибудет тьма

Баньшива Таня

— С той стороны большой очаг с трубой. Он греет зал. Дым уходит через каменную дыру в крыше.

— Я знаю, что такое печь и труба, — хихикнула Веселина. — Любопытно только откуда викинги это знают. Ты и это из Рима привез?

— И из Рима, и из Англии. Я много где успел побывать, — ответил Грег, разматывая отмокшие бинты на её плече.

— Круто! — тянула гласные Веселина, пытаясь высвободится из рубахи, которую тянул с неё Льёт, умудряясь одновременно прикрывать грудь руками.

— Что это значит — «круто»?

— Значит — очень хорошо. Я тебе завидую.

Увидеть мир — это круто.

— Кру-у-у-то! — он смешно пробовал слово на вкус.

— Кто это сделал? — Льёт сжал кулаки, пытаясь сдержать накатившую ярость, увидев на нежной коже спины багровые рубцы. Накатила ядовитая злость.

— Что сделал?

— Твоя спина! — процедил он сквозь зубы.

— А что с ней не так? — Веселина положила голову на край ванны. Горячая вода ласкала измученное тело.

— Шрамы! — чуть не взревел он.

— А-а-а, это! Ерунда. Там всё уже зажило давно. Я вообще не видела. Матс сказал, что обойдется. Это Сумрачный. Когтями. Блузку мне испортил, паразит. Там волк всё облизывал. Я ещё боялась, что он меня сожрет. А он мне так раны лечил. А что там? Совсем страшно?

— Словно тебя топором изрубили, — Грег шумно дышал сквозь раздувшиеся ноздри.

Взгляд его остановился на плече девушки. Края раны от стрелы почти затянулись, воспаления не наблюдалось, но рубец останется. Опустил глаза ниже и заметил на предплечье рисунок, повернул к себе. Словно живой, на него смотрел чёрно-синий ворон. Птица сидела на ветке сухого дерева и, казалось, следила чёрным глазом. Острый клюв её был раскрыт. В небе над вороном разрасталось кровавое око луны. Выше, точно выбитые на каменном браслете, были руны. Защитная вязь.

— Какой шаман сделал тебе такой рисунок?

— Татуировка? Не шаман это. Мастер. В нашем мире много кто может такую сделать.

— Они же колдовские. Соединяют миры и опасны для носителя, если не уметь с ними общаться.

— Ничего подобного. Вон у Фолкора вся голова в них. У нас кто хочет, тот делает, — разговаривать было тяжело, но и смолчать она не могла.

— Мой брат не человек. И знаки у него особенные. А у вас все маги и ведьмы? — Грег намылил светлую пористую губку, привезенную с берегов Средиземного моря.

— Нет. В нашем мире нет магии. Мы обычные. Но у нас есть наука. Она чем-то похожа на магию. Только учёные не любят татуировки, у них совсем другие интересы.

— Здесь татуировки могут носить только храбрые воины и колдуны. Рабам и преступникам делают, чтобы отличать, — он осторожно потер худенькие плечи. Не заметив болезненной реакции, стал тереть активнее.

— У нас любой может сделать татуировку. И мужчина, и женщина. Какую картинку захотел, такая и появится, где пожелаешь. Хоть на лице, хоть на спине, хоть на попе.

— Странные вы. Люди будущего. Рисунок на заднице.

— Наверное, так и есть — странные. Ты был бы в шоке, попади сейчас к нам. Странностей у нас предостаточно.

Отмытую и совершенно разомлевшую Веселину Грег укутал в тёплую ткань. Перенёс на кровать.

— Змею забери, пожалуйста, — в полудреме попросила девушка. — Мы же не хотим, чтобы нас разбудили вопли.

Чёрный

клубок мужчина нашел у горячей стены. Когда вернулся в комнату, Веселина уже спала, зарывшись в медвежью шкуру. Только розовый нос торчал из меха. Положив змею в ногах, устроился рядом с пигалицей. Теперь она пахла по-другому. Он принюхался. Различил нотки свежеиспечённого хлеба, мёда, да парного молока с малиной.

— Невероятная женщина, — Грег сжал зубы и закрыл глаза.

Глава 26

Тимор с рассвета сидел как пёс блохастый перед домом, вытянув задние ноги вперёд. Жеребец терпеливо ждал, периодически почёсывая задним копытом за ухом. Перед ним в траве лежала жирная крыса, пойманная в сарае.

— Смотри, у тебя появился соперник, — Фолкор всё утро посмеивался над братом, толкая того в бок и указывая на жеребца. — Он даже еду для неё приготовил.

Грег старательно игнорировал насмешки. У него и так всё валилось из рук. День обещал быть тёплым и женщины деревни затеяли стирку. Мужчины помогали по хозяйству тем, кто остался без мужей. Работа у Льёта не ладилась. Верёвка оборвалась, и чистое бельё полетело на землю. Хозяйка вздохнула и отправилась к воде перестирывать.

Грег, перетягивая веревку, никак не мог сосредоточиться, то и дело посматривая на дверь, перед которой сидел жеребец. Он тоже ждал.

Утро откровенно подглядывало в окна, когда Веселина открыла глаза. Чёрная змеиная голова качалась напротив носа, периодически тыкая в воздух языком.

— Живая я, живая. И даже уже почти проснулась, — пробубнила девушка, снова закрывая глаза.

Чувствовала она себя неплохо: нигде ничего не болело, плечо не ныло, волосы были на месте. Но что-то всё же смущало. Она резко села и прислушалась. На улице кто-то дышал, чавкал, чесался и пускал слюни. А ещё были голоса. Много. Настолько ясные и четкие, что казалось люди собрались прямо за дверью.

— Завтра банный день, нужно дрова приготовить и воды натаскать, — говорил кому-то Йоран.

В ответ послышалось согласное: «Угу».

— Где ж ты извазюкался так? Смотри, все штаны грязные. А это что? Дырка? На новой рубахе дырка, — женский голос умудрялся отчитывать и причитать одновременно.

Ребенок шмыгал носом.

От неожиданного звона девушка съёжилась и зажала уши руками. Кто-то с силой бил молотом. Звук был такой оглушительный, точно Веселина находилась в кузнице, и кувалдой били не по наковальне, а по кастрюле, надетой на её голову. Голова загудела, из носа потекла тонкая струйка крови.

«Святые колокольчики. Что это такое?»

Звон повторился.

— Умоляю, не так громко. У меня же голова взорвется. Чем я думать и есть буду? — прокричала Веселина, ошарашив змею, которая свалилась с кровати.

Голоса немного стихли, звон отдалился. Девушка открыла один глаз и рискнула открыть одно ухо. Стоило только напрячь слух и звуки какофонией накинулись на неё с новой силой.

— Так дело не пойдет. Всем тихо! — приказала девушка. — Молчать!

От наступившей тишины закружилась голова.