Да забыли про овраги #play_to_return
Шрифт:
Я быстро развернулся и направился к чужому экипажу. Хотя, если здесь нет настоящего живого игрока, может быть правильнее было сказать к "ничейному"?
– Кто командир?
– строго спросил я, по въевшемуся стереотипу, напуская на себя грозный вид, чтобы придать больше веса своему вопросу.
– Почему не докладывает?
Аборигены замерли, на несколько мгновений став похожими на простые картинки - видимо, нештатная ситуация потребовала от ботов обращения к дополнительным вычислительным ресурсам. Потом они "оттаяли", и тот, что стоял по центру, сделал шаг вперёд, приложил
– Командир экипажа номер сто семьдесят восемь, сержант Будкин.
– Почему не отдаёте команду "смирно" по прибытию вышестоящего командования, товарищ сержант?
– хмуро поинтересовался я, и принялся со скучающим видом разглядывать танкетку.
Дурацкий вопрос, в лучших армейских традициях, мог бы поставить в тупик и человека, а уж боту, прописанному в жёсткие рамки заданных вариантов поведения, и вовсе должен был "вскипятить" несуществующие мозги.
– Значит так, - сказал я веско, не давая возможности игровой системе прийти на помощь своей малой автономной части, - с этого момента переходите под моё полное подчинение. Приказы выполняете беспрекословно, быстро и точно. О невозможности выполнить приказ, докладываете немедленно мне или моим заместителям. Записать и приступить к выполнению немедленно! Вопросы есть?
– Никак нет, товарищ… товарищ… товарищ, - заклинило Будкина, так и не сумевшего определить мой игровой статус.
– Командир, - подсказал я бархатным голосом.
– Вопросов нет, товарищ командир!
– как мне показалось, с облегчением отрапортовал Будкин.
– Забирай своих людей, сержант, - сказал я, слегка шалея от собственной наглости, - и отправляйся расширять вон ту дыру в стене. Инструменты найдите где-нибудь. И быстро!
– Есть!
– рявкнул в ответ Будкин и рысью припустил в сторону пролома. Члены его экипажа бросились следом.
Я постоял, пытаясь унять радостное сердцебиение. Какой мне толк в том, что появилась возможность командовать ещё тремя нарисованными человечками, было пока непонятно, но предчувствия новых возможностей уже кружили голову, мешая размышлять трезво.
– А ну, пойдём, посмотрим, что тут можно по делу применить, - сказал я своему экипажу и, не оглядываясь, двинулся к танкетке.
Чужая машина выглядела абсолютно новой и на удивление грозной, несмотря на явно "легчайшую" весовую категорию. Мне даже показалось, что таких моделей танкеток я на поле боя ещё не видел. C удовольствием проведя рукой по прохладной броне, я обернулся, чтобы поделиться своими впечатлениями с экипажем, и обнаружил, что мои люди так и стоят на месте, провожая взглядами чужих ботов.
– Экипаж!
– скомандовал я.
– Строиться!
Возможности для экспериментов у меня открылись богатейшие. Но одновременно вырос и риск: я вёл себя так, как игровой системой просто не было предусмотрено, поскольку обычно боты выполняют определённый объём команд, а не решают какие-то свои проблемы. А раз так, можно было запросто получить по башке уже не от Саурона, а от систем, контролирующих правильную работу игрового кода. Я плохо представлял себе, как такие системы
Пока я предавался мрачно-оптимистичным размышлениям, Серпилин, Зверев и Ложкин организовали скромную шеренгу и теперь ожидали моего внимания, буквально "поедая" меня глазами. Разница с ботами, уже начавшими ломать стену между боксами, теперь была особенно заметной: на лицах своего экипажа я читал гордость за своего командира, радость ожиданий и неясные следы каких-то тревог. Мне казалось, что после кукольных физиономий роботов я увидел лица настоящих живых людей.
"Это не люди", пришлось напомнить самому себе.
"Без тебя знаю", огрызнулся в ответ другой я, "ну и что?".
"Больше одного голоса внутри одной головы - первый признак шизофрении", не без яда подсказал третий внутренний голос, первым двум, "а уж если они ещё и спорить между собой начинают...".
– Парни, - сказал я торжественно, стягивая с головы шлемофон, - мы сделали то, что ранее ещё никто не делал. Но пока мы только расширили нашу клетку и не более. Предлагаю попробовать из неё выбраться.
– На что, едрить, намекаешь, командир?
– с восторженным ожиданием в голосе спросил Зверев.
– Предлагаю выйти в бой под видом экипажа сто семьдесят восемь, - сказал я, нарочито равнодушным голосом.
Как ни крути, на кривую дорожку самого настоящего обмана, я толкал своих ботов впервые. И как себя поведут пусть даже самые сложные и саморегулирующиеся алгоритмы, было совершенно непонятно. При этом, я чувствовал иррациональную уверенность, что экипаж от моего предложения будет просто в восторге.
– Но мы не экипаж номер сто семьдесят восемь, - с удивлением сказал Серпилин.
– Ну и что?
– легкомысленно парировал я и демонстративно вскарабкался на борт машины.
– Кто хочет воевать - залезай!
Обычно мой экипаж перед трудными решениями как бы подвисал, превращаясь на несколько секунд в объёмные неподвижные картинки, но в этот раз Зверев с Ложкиным переглянулись и дружно полезли на танкетку, а Серпилин в нерешительности озирался по сторонам, словно ожидая более весомого аргумента, чем мои слова. Или какой-то подсказки.
– Серп?
– мне нужна была определённость, даже если моя авантюра не увенчалась бы успехом.
– В этой танкетке всего три места, - медленно сказал Серпилин, печально глядя на меня снизу.
– Командир выполняет роль наводчика. Я вас здесь подожду.
Я сконфуженно заглянул в открытый верхний люк и убедился, что в крохотной боевой рубке даже двоим сидеть будет тесно. С другой стороны, никакой гарантии, что у нас получится, тоже не было. Надо было пробовать и быстрее, чем в голове накопятся испуганные мысли вида "как жить дальше, если ничего не получится?".
– Зверь!
– я качнул головой в сторону люка.