Да здравствует король
Шрифт:
— Беллами? Она просто девушка, с которой я трахаюсь, она никому не нужна. — Я говорю, надеясь, что он купится на эту ложь.
— Нет? Значит, ты не будешь возражать, если я сам ее трахну?
Я бросаюсь на него со звериным рычанием. Он выстреливает над моим плечом, на мгновение застывая на месте.
Он совсем обезумел, и я вдруг понял, что его угрозы вполне реальны.
— Так я и думал. — Говорит он с усмешкой.
— Если ты прикоснешься к ней, если ты хотя бы еще раз вдохнешь ее воздух, я покажу тебе, чему я научился, пока рос с психопатом. — Я говорю, в моем тоне ясно слышится обещание.
— Ты мне не
Я сокращаю расстояние между собой и пистолетом, позволяя ему упереться в мое сердце, когда я натыкаюсь на него.
— Это не угроза, а гребаная гарантия.
Я не думал, что шок от осознания того, что мой отец убил мою мать, может быть превзойден, но в тот момент, когда он угрожал Беллами, я понял, что есть более низкие уровни ада и боли, на которые я могу попасть.
Мысль о том, что он может причинить ей боль или, черт возьми, вообще находиться рядом с ней, приводит меня в ужас. От этой мысли кровь стынет в жилах, а воздух застывает в легких.
Моя мать давно мертва, и хотя я хочу восстановить справедливость в отношении нее, первоочередная задача — убедиться, что Беллами в безопасности и находится вдали от досягаемости этого психопата.
Если выбор падет на них двоих, я всегда выберу Беллами. Без колебаний. Мне стыдно, что я так легко отказался от дела своей матери, но Белл — это мое будущее. Она живая и здоровая.
Она любит меня.
Я должен защитить ее.
— В этом нет необходимости, — говорит мой отец. — Подумай, что даст обращение в полицию? У тебя нет никаких доказательств. Это будет просто необоснованное обвинение недовольного подростка в адрес своего примерного отца. Тебе нечего дать полиции. Твоя мать мертва уже десять лет, и ничто этого не изменит. Но тебе есть что терять. — Он добавляет. — Ты выполняешь свою часть сделки, я выполняю свою. Не надо обращаться в полицию, и она будет в безопасности.
— Да пошел ты. — Я плюнул в него.
Он смеется, и этот звук заводит меня еще больше.
— Похоже, мы договорились. — Он идет к выходу, но останавливается и бросает через плечо прощальные слова. — Я жду, что сегодня вечером ты будешь вести себя как можно лучше. И прикрой эти ужасные татуировки, — приказывает он. — Ты позоришь фамилию.
Он уходит, оставляя меня бороться с яростью. Я задыхаюсь, мне трудно дышать.
Он обещал, что если я буду держать рот на замке, она будет в безопасности.
Но я не могу ему доверять. Не могу поверить ни одному его слову.
Он хладнокровно убил мою мать, и что, если день будет неудачным, он не откажется от нашей сделки и не отправится за Беллами?
Нет. Я должен сделать все, чтобы защитить ее.
Даже если для этого придется разбить ей сердце.
33
Впервые в жизни я чувствую себя главной героиней.
Знаете, в ТикТоке есть люди, к которым просто тянутся другие? Те, на которых смотришь и понимаешь, что они — звезды своей собственной жизни? Я всегда это понимала и смотрела на
Я стою в центре большой библиотеки Макли, на краю импровизированного танцпола, в изумрудно-зеленом платье в пол с асимметричным вырезом. Волосы распущены пляжными волнами по плечам, макияж легкий, за исключением бордовой помады.
— Сегодня все внимание приковано к тебе, — говорит мне Нера с яркой улыбкой.
Она стоит напротив меня в смелом оранжевом платье. В таком, в котором я была бы карликом, но которое только подчеркивает ее красоту.
Яростная — вот слово, которое приходит мне на ум, когда я смотрю на нее.
— Не только я, посмотри на себя. — Я говорю, и в моих словах звучит благоговение.
Она делает полный оборот передо мной, широкое полотно ее платья задевает мое.
— Тебе идет оранжевый цвет лучше, чем кому бы то ни было, кого я когда-либо встречала, — честно говорю я ей.
— Спасибо! Моя мама прислала… — Нера прерывает фразу, заметив кого-то над моим левым плечом.
Я знаю, кто это, даже не оборачиваясь. Его тело словно зовет меня: я чувствую тепло на своей спине, меня тянет прислониться к нему. Я чувствую его взгляд на себе, как собственническое прикосновение к моей пояснице.
Она бросает на меня заговорщицкий взгляд.
— Кто-то не может оторвать от тебя глаз. — Она целует меня в щеку и подмигивает. — Мы догоним тебя позже. Развлекайся.
Я оглядываюсь через плечо, и мой взгляд сталкивается с парой грозовых глаз.
Он выглядит потрясающе. Он одет в смокинг, сшитый на заказ, подчеркивающий его высокий рост и развитую мускулатуру.
Он выглядит дорого и мощно.
Он выглядит опасным.
Его взгляд скользит по моему телу и становится голодным, когда он видит, как платье облегает мои изгибы. Платье скромное и стильное, но то, как оно облегает мое тело, граничит с неуместностью.
Он протягивает ко мне руку.
— Потанцуй со мной.
Положив свою руку на его, я позволяю ему потянуть меня на танцпол.
— Позаботься о ней! — слышу я сзади крик Сикс.
Он выводит нас на середину танцпола, притягивает меня к себе, а его рука по-хозяйски обхватывает мою талию.
— Ты прекрасно выглядишь. — Он говорит, глядя на меня с высоты своего немалого роста. — Как гребаный сон.
Мои щеки пылают под его взглядом, пока он ведет нас в этом медленном, чувственном танце. Он здесь, рядом со мной, его тело прижимается к моему, его пальцы впиваются в мою плоть, и в то же время кажется, что он далеко от меня. Я просто замечаю это расстояние. Не настолько, чтобы задаться этим вопросом, но все же достаточно, чтобы понять, что что-то изменилось с сегодняшнего утра. Я не могу не задаваться вопросом, не сделала ли я что-то не так.
Это платье — часть предварительной подборки, которую он прислал мне сегодня утром, а прическу и макияж сделал оплаченный им стилист, который появился в моей квартире за два часа до вечеринки.
Я не уверена, что что-то изменилось.
— Спасибо. — Я говорю, не в силах придумать что-то более креативное, пытаясь понять, является ли разница только в моем воображении или нет.
— Просто констатирую очевидное. Каждый парень здесь хочет тебя.
— А ты?
— Я? — спрашивает он.