Дагги-Тиц (сборник)
Шрифт:
Ему правда было понятно? Или он так просто? Инки быстро глянул сбоку, они встретились глазами. Рыжеусый, кажется, чуть смутился.
— Я знаю улицу с похожим названием. Земляной Вал. Причудливая такая… Но это не здесь, далеко…
— А где?
— Там, где я живу. За триста верст отсюда…
Наверно, он думал, что мальчишка спросит: «В каком городе?» Но Инки лишь заметил:
— Пешком не добредешь…
— Это уж точно… На поезде почти шесть часов, а на автобусе и того больше. Но
Инки, разумеется, не был вежливым ребенком. Но тут спросил именно из вежливости:
— А зачем?
Рыжеусый откликнулся охотно:
— У нас городок маленький. Правда, он рядом с большим, но многих товаров и там не сыщешь, а здесь подходящие магазины. Вон в том… — он кивнул через плечо, в сторону «Хозтоваров», — полно всяких нужных инструментов. Иногда пополняю арсенал…
— Понятно, — сказал Инки. И вдруг почувствовал: досадно будет, если рыжеусый парень сейчас встанет и уйдет. Хорошо, если бы посидел здесь еще немного.
Скамейка была длиной метра два, они сидели на разных концах. Незнакомец вдруг попросил:
— Если не трудно, согнись, пожалуйста, запусти руку под сиденье. Там внутри у подставки есть выемка, в ней сигаретная коробка. Это мой секретный запас. Достань… — И добавил опять: — Если не трудно…
Инки было не трудно, любопытно даже. Он изогнулся, пошарил под рейками, отыскал на ощупь в холодном бетоне квадратное углубление, а в нем гладкую коробочку «Явы». Подъехал по рейкам к собеседнику.
— Вот…
— Благодарю вас, милорд… Дома курить не велят, а я совсем отвыкнуть не могу. Поэтому, когда оказываюсь тут, отвожу душу. Хотя чувствую себя клятвопреступником… А ты, наверно, еще не куришь?
Полагалось бы возмущенно фыркнуть. Но Инки сказал просто:
— Не-а… Но некоторые думают, что курю.
— Потому что худой и бледный?
Инки не обиделся.
— Потому что прозвище «курительное»…
— Какое же? — спросил рыжеусый, распечатывая пачку.
— Смок.
Тот глянул внимательно.
— Не такое уж курительное. Скорее джеклондоновское. Такая книжка есть…
— Я читал, — сказал Инки с тайной горделивостью. — Но имя не от книжки…
— А от чего?
— От артиста Смоктуновского… (Ну, прямо как тогда, при комиссии.)
Рыжеусый даже чуть присвистнул.
— Во как? А ты… выходит, тоже артист?
— Нисколько… Просто давным-давно играл муравья в басне, а один парень сказал: «Прямо Смоктуновский». Потому что я, как и он, Иннокентий… Ну и пошло…
Рыжеусый машинально разминал сигарету и смотрел на Инки не отрываясь. И вдруг сказал:
— Ты удивительно четко излагаешь свои мысли…
Инки вспомнил недавний спор с завучем Клавдией из-за сменной обуви.
— Говорят, я излагаю
— Одно другому не мешает… Кстати, думаю, что про тебя немало врут…
Инки неопределенно повел плечом.
Рыжеусый толкнул сигарету в губы. Достал зажигалку.
— Смок — это прозвище. А имя, выходит, Иннокентий…
Инки чуть поморщился, но кивнул. Сказать свое настоящее имя он не был готов.
— А я — Борис… — услышал он.
— Понятно… — Имя было не хуже других.
Рыжеусый закурил и спросил, глядя сквозь синий дым:
— А ты видел какие-нибудь фильмы со Смоктуновским?
Инки наклонил голову.
Рыжеусый сказал:
— Наверно, «Берегись автомобиля»? Недавно показывали…
— «Гамлета»…
Борис вынул изо рта сигарету.
— Ну и… как?
— Что?
— Понравилось?
— Да… — сказал Инки в сторону.
— А… что именно понравилось?
Инки вдруг почувствовал, что надо тронуть висок у глаза (с чего бы это?).
— Ну, вообще… Гамлет… Как они все на него, а он… все равно…
Борис хотел снова взять сигарету в зубы и раздумал. Секунды две смотрел на Инки непонятно.
— Смок… а ты, наверно, одинокая личность, да?
Инки оттопырил губу. Будто бы от возмущения, а на самом деле от растерянности. Никогда его не спрашивали про такое…
Похоже, что Борис ощутил неловкость вопроса. Опять спрятался за сигаретным дымом. Потом попросил Инки засунуть сигаретную пачку обратно в тайник. Инки засунул.
Они помолчали. В молчание пробился тихий, но отчетливый перезвон.
— У тебя мобильник сигналит, — насупленно сказал Инки.
Борис завозился, длинными пальцами с рыжими волосками полез под куртку.
— Это не мобильник. Это… вот… — И вытащил большие карманные часы на цепочке. Те продолжали мелодично звонить. Борис нажал кнопку, остановил игру, откинул крышку (в нее ударил луч пробившегося солнца). — Таскать часы на руке я не люблю, можно легко расшибить. А это еще дедовы, он их после войны из Германии привез. Швейцарская работа…
Борис положил часы на ладонь, протянул Инки, хотя тот не просил. Инки вежливо присмотрелся. Циферблат был золотистый, узорчатый, с черными римскими цифрами и похожими на перышки стрелками (стрелки показывали два часа). И слышалось тиканье. Чуть различимое, но… знакомое. В привычном для Инки ритме. Словно маленький швейцарский механизм пытался выговорить такое же, как у ходиков, «дагги-тиц».
— Похоже, — не удержался, выдохнул Инки.
— Что похоже?
— Тикают, как мои…
— А у тебя какие? — Борис глянул на торчащие из обшлагов Инкины голые запястья.