Далёкие огни, или В ад и обратно
Шрифт:
Пётр с минуту молчал. Потом медленно покачал головой.
– Ни-че-го. Полная пустота. Абсолютный ноль.
– Этого я и боялся.
Доктор машинально закурил, потом, спохватившись, затушил сигарету.
– Извини, забылся…
Он прошёлся по комнате, запустив руки в свою густую шевелюру. Затем остановился напротив кровати, где лежал больной.
– Но и это ещё не всё, мужик.
Пётр усмехнулся, хотя в глубине души ощущал приступ всё возрастающей тревоги.
– Что, ещё один сюрприз приготовил?
– Сюрприз не сюрприз, а некоторое наблюдение имеется. Словом, когда ты тут в отключке лежал,
Лицо Петра дрогнуло.
– Так-так, – кивнул доктор, уловив реакцию собеседника. – Значит, мы на правильном пути. Вот и выходит, что личность ты весьма и весьма тёмная. Я бы сказал, загадочная личность. И в бомжи ты попал явно случайно.
– Кто же я? – в отчаянии спросил Пётр.
– Это ты у меня спрашиваешь? – усмехнулся доктор. – Ладно, давай пока поставим точку. У меня тут один план есть. Если всё будет о’кей, надеюсь, многое тогда прояснится.
– Что ещё за план?
– А план следующий. Ещё денька два-три ты здесь прокантуешься, пока силёнок не поднаберёшься, а потом я тебя к себе в отделение положу. Просветим тебя, снимочки кое-какие сделаем, ультразвуковую диагностику проведём, а заодно и котелок твой проверим, – словом, устроим тебе проверочку по полной программе. Может, ты шпион какой-нибудь, а? – Доктор хитро подмигнул. – И заслан ты сюда, в наш город, для сбора секретной информации стратегического характера. Ладно, шутки в сторону. Согласен на мой план?
Пётр кивнул. Он почему-то чувствовал полное доверие к этому чудному человеку.
– А заодно и подлечим тебя. Негоже такому здоровому парню по больничным койкам валяться.
Глава восьмая
Доктор не обманул: в городской клинике Петра проверили по полной программе. На следующий день после окончания обследования доктор отвёз Петра к себе на квартиру.
Было начало ноября, однако снегу уже навалило предостаточно, да и морозы стояли под пятнадцать-двадцать градусов; в этих местах зима начиналась рано и как-то сразу, без предупреждения.
Доктор был мрачен и всё время молчал, на вопросы отвечал односложно и часто невпопад. О результатах обследования Петру он пока ещё ничего не сообщил. Не рискнул. То, что он узнал, походило на самый настоящий кошмар.
Однако не сообщить он не мог. И этот ответственный момент настал.
– Долго будешь меня томить? – нетерпеливо спросил Пётр, когда они снова оказались в гостеприимном жилище доктора. – Вижу, что дело хреново, так выложи всё разом – и делу конец.
– Уверен? – коротко бросил доктор, полуобернувшись.
– Уверен.
– Тогда слушай, – решился наконец доктор. – Только предупреждаю: то, что ты сейчас услышишь, превосходит самые страшные твои ожидания.
– Я должен знать правду, – решительно заявил Пётр.
– Правду так правду. Понимаешь ли, дело в том… словом, просветил я твои потроха на рентгене и обнаружил, что у тебя…
– Ну?!
– …только одна почка!
– Погоди, погоди, что-то я в толк не возьму, – забормотал Пётр, обалдело
– Вырезали её у тебя, вот где! – выпалил доктор.
Пётр почувствовал, что задыхается – словно кто-то наступил на шланг, который подаёт кислород к его лёгким.
– Чего ты мелешь, а? Как это – вырезали?! – выдавил он из себя.
Доктор уже обрёл уверенность.
– Тот шов у тебя на боку – не от ножевой раны, а от тонкой хирургической операции, цель которой – удаление почки. Слышал что-нибудь о трансплантации органов? – Пётр машинально кивнул. – Насколько я хоть что-то понимаю во всей этой дерьмовой истории, какому-то богатому ублюдку понадобилась здоровая почка. Твоя почка. И он её получил. И здравствует теперь, подонок, с твоей почкой, и будет здравствовать ещё лет пятьдесят, поскольку здоровья в тебе как у быка-трёхлетка. Знали ведь, кого в доноры взять, знали, мерзавцы!
Пётр слушал, раскрыв рот и выпучив глаза. Всё, что он только что услышал, не укладывалось у него в мозгу. Не хотело укладываться.
– Да как же это, а? Вот так запросто взяли – и вырезали? Так что ли получается? Да это же… это же…
– Успокойся, мужик. – Доктор положил ему руку на плечо. – Не всё так плохо, как ты думаешь. Да хрен с ней, с этой почкой. И с одной люди живут, и горя не знают. Забудь. Почку ты всё равно не вернёшь.
– Забыть? Забыть?!
– Ладно, не паникуй. Насчёт забыть, это я, конечно, чушь сморозил. Но жить-то всё-таки как-то надо, так ведь? Так. Возьми себя в руки, и давай потолкуем. Дело-то здесь не только в почке. Сейчас нам нужно думать о другом. О другом, понимаешь. О том, что было потом.
– Потом?
– Именно. Потом, после операции. После того, как тебя лишили части твоего организма. И если честно, то меня удивляет, что тебя вообще оставили в живых: мёртвые, как известно, молчат. А им, я думаю, огласка была совершенно ни к чему. Однако ты жив. Отсюда вопрос: кто ещё молчит кроме мёртвых? Отвечаю: те, кто ничего не помнит. Улавливаешь, куда я клоню?
Пётр в упор, не мигая, смотрел на доктора.
– Они выключили мою память, – прошептал он.
– Похоже на то, – кивнул доктор. – Я бы сказал: не выключили, а заблокировали. Кстати, исследования твоей черепушки дали именно такой результат: у тебя там такой сумбур творится, что… – он развёл руками. – Наш энцефаллограф аж задымил, когда мы тебя электродами обложили. Словом, всё, что с тобой было до сентября, в твоей голове не зафиксировано. Мёртвая зона, так сказать, прямо по Стивену Кингу. Белый лист бумаги – ни точки, ни запятой, ни тире; полный провал: даже детство, и то выпало напрочь, как будто его и не было вовсе.
– Та-ак, – протянул Пётр, сдвинув брови, – выходит, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю? Так, что ли?
– Выпить хочешь? – внезапно предложил доктор. – По сто пятьдесят? Для поддержания духа, а? А то что-то меня трясёт всего.
Пётр кивнул. Доктор налил по полстакана водки; они молча выпили.
– Не знаю, – сказал он, – кто ты на самом деле – тот ли, кто обозначен в твоём паспорте, который, возможно, липовый, или кто-то другой… – он пожал плечами. – Не знаю. Возможно, к Петру Суханову ты, действительно, никакого отношения не имеешь.