Далекие острова. Трилогия
Шрифт:
Ваг покачал головой.
– Конечно, конечно...
Он не договорил и принялся изучать пол, на меня он старался не смотреть.
Интересно, как он провел остаток той безумной ночи, что пережил, прячась в заброшенном доме?
– Почему Вы ушли один, - наконец спросил он, - почему обозвали меня перед уходом?
– Обозвал? Как?
– Вы сказали, что я вешу больше чем синий кит.
Если бы у меня не болело все тело, наверно я бы рассмеялся. Неужели этот могучий, взрослый мужчина обиделся на глупые слова? В любом случае интендант ждал ответа, и я понял,
– Я не думал, что выживу и не хотел брать на себя ответственность еще и за Вашу жизнь.
Ваг хрюкнул и с трудом поднялся.
– Я так и подумал, - сказал он.
– Обиделись на меня?
– спросил я.
– Да. Но я это переживу.
Интендант проковылял к двери. Я подумал, что он собирается уходить, но оказалось, что Ваг кое-что оставил в приемной. Он взял какой-то сверток и вернулся.
– Это планшетка, которую Вы оставили в доме, - сказал он и поставил бумажный пакет рядом с кроватью, так чтобы я мог до него дотянуться.
– Спасибо!
– Выздоравливайте, - буркнул он и пошел к выходу.
– Простите меня, - сказал я вслед, - Вы весите меньше чем синий кит.
– Идите к морскому дьяволу, - не оборачиваясь, на ходу, бросил интендант.
Время шло, раны мои затягивались и, потихоньку, я начал вставать с постели. Сол подарил мне свою старую трость. Ходить было больно, но лежать в кровати я больше не мог. Теперь, по утрам, я выходил на крыльцо и подолгу сидел на стуле, глядя на мальчишек, играющих на улице. Многие дома опустели. Их хозяева погибли, а вселить в опустевшие коттеджи, оставшихся без крова людей, не позволяла пустая формальность. Нужно было выждать, положенные по закону три месяца, чтобы возможные наследники смогли о себе заявить. Откуда они должны были узнать о гибели близких, и как могли объявиться здесь, на Диком острове, закон умалчивал. "Гигант" ушел в метрополию меньше месяца назад, а следующее судно только готовилось к отплытию.
Мне приятно было видеть бегающих ребятишек и думать о том, что несмотря ни на что в город опять вернулся детский смех.
Курить мне разрешалось только тонкие сигары, потому что от толстых кружилась голова. Однажды я чуть не потерял сознание, когда ослушался доктора и, тайком, выкурил большую сигару. Все время приходилось за собой следить, малейшее неосторожное движение отдавалось сильнейшей болью в плече или в ноге, раны начинали кровоточить, и силы покидали меня.
– А, что Вы хотели, дорогой друг, - говорил Сол, - подобные ранения легко заживают в 20 лет, но, когда Вам почти пятьдесят, приходится делать поправку на возраст.
– Звучит мало обнадеживающе.
– Не хочу Вас пугать, - продолжал доктор, - но Вы будете чувствовать эти раны всю оставшуюся жизнь. Я уже не говорю о том, что они намного сократили, отпущенные Вам годы.
Подобные разговоры Сол заводил довольно часто. Теперь, когда я начал вставать, он опасался, что я стану нарушать режим. Доктор находился рядом с утра до вечера, и ухаживал за мной словно за маленьким ребенком, а в первые дни даже кормил с ложечки. Наверно на такое был способен только бывший священник.
– Почему Вы не рассказали мне, что накануне нападения на город охотились на туземцев?
Признаться, я был очень удивлен и даже не нашелся сразу, что ответить.
– Я совершенно точно знаю, что Вы создали особую группу, которая устраивала провокации на границе, - настаивал Шоб.
– Во-первых здравствуйте, - сказал я, садясь на постели. Лейтенант был так возбужден, что, заходя в комнату, забыл поздороваться.
– Здравствуйте, - буркнул он.
Было видно, что контрразведчик чувствовал себя настоящим хозяином положения. Чем глубже он погружался в расследование, тем больше открывалось интересных фактов. Кажется, он дошел до того, что начал подозревать всех без исключения. А может быть ему просто нравилось задавать неприятные вопросы и лезть в чужие дела.
– Я думал, что Вы об этом знаете, - сказал я, - группа была создана по приказу капитана Рока.
– Я никогда об этом не слышал, - заявил Шоб, - если бы супер-лейтенант Цоп не поставил меня в известность, я бы вообще ничего не узнал. В отчете о Ваших выходках на границе не было сказано ни слова.
Признаться, я совсем не удивился. Рок вполне мог утаить мои служебные записки от контрразведки.
– Теперь понятно, почему дикари напали на город. Кажется, Цоп предупреждал Вас о том, к чему могут привести подобные провокации?
Все-таки Цоп попытался "утопить" меня. Супер-лейтенант-моринер оказался злопамятен. Этого следовало ожидать. Теперь, без поддержки Рока и его ведомства, мне будет трудно оправдаться. Идея раздразнить дикарей действительно принадлежала мне и, если не знать о том, что Рок похитил детей Муки и шантажировал его, могло показаться, что в нападении на город виноват именно я.
– Мне не зачем было выслушивать рекомендации супер-лейтенанта Цопа, - сухо сказал я, - моя операция была согласованна на самом верху.
– В самом деле?
– контрразведчик зловеще улыбнулся, - но никаких записей не сохранилось. Даже Ваше личное дело до сих пор не могут найти. Пока получается, что Вы, по собственной инициативе, организовали провокации на границе и вынудили дикарей напасть на город. Может быть Рок и был в курсе Ваших планов, но он мертв. Погиб при странных обстоятельствах.
Шоб на мгновение замолчал, чтобы перевести дух. Его прямо распирало от сознания собственной значимости.
– Кстати, его гибель до сих пор вызывает много вопросов. Прибывший на место лейтенант Раж не нашел в доме никаких туземцев, зато встретил Вас. Мне это представляется весьма странным.
Все факты были против меня. Конечно у Шоба не было никаких доказательств моей вины, только косвенные улики и домыслы, но, когда ищут "крайнего", ничего больше и не требуется. Наверно я побледнел, потому что лейтенант радостно заулыбался. Он прекрасно понимал, что припер меня к стенке. Неожиданно я получил помощь с той стороны, откуда совсем ее не ожидал.