Далеко от Москвы

Ажаев Василий Николаевич

— Ждали тебя, ой, ждали! — сказал рабочий. — Говорили, что не доедешь. Далеко, дороги нет, холодно. Край свет. Дудин тебя прислал или сам?

— И Дудин послал, и сам. Я потом расскажу вам, товарищи, почему я не мог прибыть сюда раньше. Надежного человека направил вместо себя, да с ним несчастье случилось. Вы его и не видели, кажется. А о вас я много слышал. Вы Умара Магомет, сварщик, правильно?

— Правильно. Умара Магомет. Был сварщик.

— Был? А сейчас?

— Сейчас я бездельник. Паразит.

— Почему бездельник?

— Нет мне работа. Торопился сюда, спешил. Здесь мой работа не нужен. Заявление я послал Дудину.

Если б ты не приехал, бежать бы пришлось отсюда. И все убежали б, один Мерзляков остался бы. Или выгнали бы его сами...

— Значит, и работы людям не нашлось? — спросил Батманов, чуть поворачиваясь к Мерзлякову.

— Сварочных работ не ведем еще, товарищ начальник стройки...

— Я не прошу сварочных работ! — взорвался вдруг Умара. — Согласный трубы грузить! Согласный снег разгребать! Пошли куда хочешь — только, чтобы польза была от работы, только не делай меня бездельник! Вот, смотри, кругом — трактористы, сварщик, слесари, монтеры — все хотим работа, пусть какой-нибудь! Сейчас нет нашей работа, потом будет. Стройка постепенно развернуться должен.

— Правильно, товарищ Умара! — сдерживая волнение, сказал Батманов.

Умара подошел близко к Мерзлякову и с болью, со страстью выкрикивал ему в лицо:

— Никогда не простим, что сделал нас паразит! Слышал, что Батманов сказал? Он — хозяин. А ты... Не хозяин ты! Руки мы опустили, чуть не пропали с тобой! Убежать я хотел от тебя, а куда? И убежать нельзя. На фронт меня не пустили, сюда везли — так далеко, чтобы нефтепровод варил. Сам Дудин меня посылал. Как торопились сюда!.. Машина тащили на себя, пешком шли... Скажите, зачем?

— Вы не кричите, я не глухой, — раздраженно отодвинулся от сварщика Мерзляков.

— Ты не глухой, — согласился Умара. — Ты только вата набил уши... Нет, я буду кричать, а ты слушай! Пусть начальник стройка смотрит на тебя и на меня. Пусть он скажет, кто прав, кто виноват.

— Я вас призываю к порядку! — обозлился Мерзляков.

— Сами-то вы знаете, какой бывает порядок? — сдавленным голосом спросил Батманов.

— Нехорошо, Мерзляков, худо совсем! Собака жизнь у нас, — наступал Умара. — Думаешь, жалуемся, что холодно? Нет, можем простить тебе, что холодно. Голодно? Тоже простим. Воды мало? Ладно. Что курить жалеешь дать? Пускай!.. У меня два брата на войне, им хуже. Ты нам сто раз говорил: «Нельзя требовать... война!» Не возражаем, правильно!.. Но ты тряпка сделал нас. Сила лишил! Работа отнял! Стройка провалил! Это не простим тебе! — Он в неистовстве повернулся к Батманову: — Начальник Батманов, судить надо его.

— Да кто вам работу не давал? — втянув голову в плечи, испуганно отозвался Мерзляков. — Сами не хотели. Пожалуйста, работай.

— Не надо врать, Мерзляков! — крикнул Зятьков, распрямляясь. — Плохой вы хозяин, довели нас до беды!

Батманов не сводил с начальника участка тяжелого, свинцового взгляда.

— Я приехал, чтобы поработать здесь вместе с вами, товарищи. Не уеду отсюда, пока не наведем порядка и дело не пойдет как надо, — сказал он, поднимаясь. Обернувшись к Мерзлякову, Василий Максимович бросил: — Идемте.

Едва они вышли из барака, Батманов схватил Мерзлякова за грудь и, подтянув к себе, почти оторвав от земли, закричал, уже не в силах сдержать возмущение и гнев:

— Кто вы, Мерзляков? Кто вы такой, если отважились надругаться над нашими людьми, над нашим делом? На что употребили вы доверие, оказанное вам? Все ошибки

и промахи простил бы — что работать не умеете, что напутали здесь, что бестолочь во всем... Но уж если вам советские люди дешевле свиньи — вы негодяй! И мы будем вас судить. Судить!

Он отпихнул захрипевшего Мерзлякова, и тот опрокинулся в снег, онемев от страха.

Сжав кулаки, Батманов шагал в сумерках, не разбирая пути, ничего не видя перед собой. Рогов, шедший навстречу, почти силой остановил его:

— Давайте команду, Василий Максимович, принимать мне это хозяйство. Участок по вкусу, подходящий.

Батманов молчал, тяжело дыша. Рогов напомнил:

— Вы мне обещали право выбора. Вот я и выбрал.

— Обещал. Принимай. Немедленно принимай, сейчас же! — Батманов говорил, задыхаясь. Доведенные до отчаяния жильцы барака стояли у него перед глазами. — Мы очень виноваты перед людьми. Надо теперь завоевать их доверие. Работой оправдаться перед ними. Чтобы как проклятые работали все!.. Завтра я приду в бараки, и чтобы в них было тепло. Чтобы чисто было! Больных отделить. Дать пищу, какую только можно. Не жалеть продуктов. Курева, табаку дать. И работу дать — нужную, хорошую работу. Они тоскуют по ней, они рвутся в бой... Ну что ты стоишь? Действуй! И Либерману передай — душу из него выну, если не будет шевелиться.

— Разрешите доложить? — быстро спросил Рогов и, не дожидаясь ответа, отрапортовал: — Я послал завхоза за дровами — три машины и конный обоз, на котором мы приехали. Одну машину погнал за водой. Карпов к нивхам ушел — рыбу и мясо надеется достать. Либерман на кухне, сам за повара стал, обещает хороший ужин.

Из полутьмы возник Мерзляков. Ловя взгляд Батманова, он упрашивал:

— Товарищ начальник стройки, вы должны учесть все трудности. Товарищ начальник...

Батманов не обращал на него внимания. Он больше не видел его, не замечал. Мерзляков перестал для него существовать, как не существовал больше Грубский. Так бывало у Батманова в тех редких случаях, когда он терял веру в человека.

Книга третья

Глава первая

В чем главное достижение

Рогов придирчиво принимал дела, не уставая удивляться, что на участке так безобразно учитывали и хранили ценности. Мерзляков апатично отмалчивался. Старший бухгалтер Кондрин, высокий худой человек с узким рябым лицом и колючими глазами, доказывал: он здесь человек новый и делал для учета все, что мог.

— Это же социалистическое добро! Под суд отдают за такое к нему отношение! — возмущался Рогов.

В навигацию на участок успели перевезти по морю много механизмов, оборудования и материалов. Для постройки перехода через пролив требовалась лишь часть их, остальное надо было завезти в глубь материка и на остров. Разбросанные по берегу, из сугробов торчали ящики, детали машин и стальные трубы. Только продовольствие да некоторые исключительно ценные материалы лежали на складах — в наспех сколоченных деревянных сараях с щелями в стенах.

Рогов собрал людей, сколько их нашлось в бараках, и приказал расчистить площадку, выкопать из-под снега механизмы и материалы, уложить их под навесы. На берег высыпала оживленная толпа. Наблюдая за работой, Рогов размышлял о том, что надо сделать сегодня, завтра и в ближайшие дни. Неотложных дел набиралось так много, что трудно было установить их очередность.