Далеко от неба
Шрифт:
– Что сорвется?
– Все, что он задумал.
– Неправильно задумал. Он там один, а мы прячемся, словно в чем-то виноваты.
– Не прячемся, а занимаем выгодную позицию. И он там не один.
– Она его обманет.
– Вообще-то я имел в виду не её, – сказал Олег, выскакивая на берег.
– Это все из-за меня? – тихо спросила Маша.
– Из-за тебя тоже.
– А еще из-за чего?
– Понимаешь… – Олег задумался. – Нельзя все время жить в страхе и унижении. Это непродуктивно и бессмысленно.
– Согласна.
– Сиди здесь, а я пойду отыщу убежище для нашего плавсредства.
Он прихватил свое ружье, пошел вдоль берега и скоро исчез за большими камнями, тесно загромождавшими узкую прибрежную полосу.
Маша некоторое время сидела неподвижно, потом встала, с трудом подняла тяжелый рюкзак Олега, вытащила его на берег. Рядом положила мешок с палаткой. Потом оттолкнула лодку от берега, заскочила в неё, и когда берег отдалился на несколько метров, села к мотору и с силой рванула стартер. Мотор завелся сразу.
Выбежавший к самой воде Олег, увидел только, как, удаляясь, лодка растворяется в тревожном зареве заката.
У ворот дома Егора Рудых остановился милицейский уазик. Сашка, безуспешно пытавшийся запрячь большого, свирепого с виду пса в старенький трехколесный велосипед, оставил это увлекательное занятие и с интересом уставился на идущих через двор Чикина и Надежду.
– А деда на задание пошел, – сказал он, когда незваные гости проходили мимо.
– Куда-куда? – опередила Надежда раскрывшего было рот Чикина.
– Трактор забирать. Он все равно у них без дела стоит. Развалится скоро.
Надежда жестом остановила снова раскрывшего рот Чикина.
– Какой трактор, детка? У кого?
– У вздымщиков, – ответил за Сашку, появившийся на крыльце Ермаков. – Он им без надобности по причине двухмесячного беспробудного запоя, а Егору припасы на участок завозить, к охоте готовиться. Еще вопросы будут?
– Попрошу предъявить документы! – жестяным официальным голосом потребовал Чикин.
Ермаков улыбнулся, но взгляд его остался неприязненным и острым.
– Ты бы, майор, представился для начала. Мало ли какой конь с кокардой сюда припрется. Тут уже одни пытались допрос устраивать. Пришлось объяснить товарищам необоснованность их требований.
– Деда их в реку на телеге спустил, – прокомментировал Сашка.
Побагровевший Чикин потянулся было к кобуре, но, вовремя вспомнив, что ему недавно сообщили о загадочном постояльце Егора, вопросительно оглянулся на Надежду. Надежда подошла к Ермакову и протянула свое удостоверение: – Старший лейтенант Надежда Юрьевна Домнич. А это начальник нашего районного отделения Чикин Эдуард Дмитриевич.
– А у него самого что, язык отнялся? – спросил Ермаков, взяв удостоверение и делая вид, что внимательно его изучает.
– Ну, ты вот что… – шагнув к Ермакову, прохрипел Чикин. –
– Наслышан о твоих здешних художествах, – глядя в упор на Чикина, спокойно сказал Ермаков. – Судя по всему, недолго тебе тут начальствовать. Фактики имеются те еще. Лично я, майор, давно бы тебя посадил, но у начальства, к сожалению, имеются еще кое-какие сомнения. Предупреждаю сразу – сделаю все, чтобы их не осталось. А о моих полномочиях можешь поинтересоваться лично у генерал-майора Веденеева. Документы я тебе предъявлять не буду – запачкаешь. А у вас, сударыня, поинтересуюсь, чем обязан столь лестному посещению?
– Должны произвести задержание Василия Боковикова. По имеющимся сведениям, он находится здесь.
– Ваша правда, находился. Но уже… – Ермаков посмотрел на часы. – Час тридцать семь минут как не находится. Отбыл к месту своего проживания. Разрешите еще полюбопытствовать, у вас всегда на задержание выезжает начальник милиции? Или вы неправильно выразились? Не «задержание», а теплая встреча вернувшегося на родину Героя России?
– Героя? – растерянно переспросила Надежда. – Я не знала.
– Понятно. Нет героя в своем отечестве. Плохо, Чикин, твои осведомители пашут. Чутье у них не на истину, а на пожелания начальства. Отсюда ошибочные решения. А ошибочные решения, как правило, влекут за собой совсем не тот результат, которого ты ожидаешь. Считай, майор, это за последнее предупреждение.
– Да пошел ты! – Видно было, что Чикин еле сдерживается, чтобы не начать действовать в привычном для себя духе. – Этот герой у меня шесть человек покалечил, не успел из тюряги вылезти. Теперь его туда надолго упакуют. Свидетели имеются, не отвертится.
– Прекрасно. Добавь к своим свидетелям и меня. Лично присутствовал и наблюдал, как шестеро отморозков, вооруженных цепями, металлической трубой, ножами, кастетом одновременно напали на Боковикова. Пришлось вмешаться, правда, несколько поздновато для твоих пострадавших свидетелей. Письменные показания готов предоставить в любое удобное время.
Чикин, ошеломленно и с ненавистью уставившийся на Ермакова, вдруг круто повернулся и с не свойственной ему торопливостью пошел к машине.
Надежда, задержавшаяся, чтобы забрать удостоверение, успела шепнуть Ермакову:
– Зря вы так. Он на все пойдет. Ему уже терять нечего.
– В отличие от вас, Надежда Юрьевна. Поэтому прошу вас, будьте предельно осторожны.
Надежда бегом догнала Чикина.
– Он сердитый, да? – спросил Сашка, глядя вслед отъезжавшей машине.
– Это очень даже хорошо, – подмигнул Ермаков Сашке. – На сердитых воду возят.
– Туфту гонит, – вцепившись в руль, прохрипел весь еще багровый Чикин. – Если Васька герой, то я – Анка-пулеметчица.
Надежда фыркнула.