Далёкое-близкое
Шрифт:
И льет, как из ведра, на землю – прямиком! –
Вода, вода, вода, в шелках нашедши прорезь.
Пора чинить дыру. Да и за труд не счесть –
Подумать: сколько дней в году, верней – на донце?
... Всего-то шестьдесят плюс пять или плюс шесть?
Не все ли вам равно? Они и будут с солнцем.
* * *
Пусть будет так: любовь, и ветер,
И голос жизни молодой.
Из моря вытащены
И пахнут йодною водой.
И солнце спелым абрикосом
Висит над гривой ковылей...
... Ты не устроишься матросом
Ни на один из кораблей, –
Ты будешь тут, где – вечер, камни,
И Херсонесская стена.
И по скале, как наковальне,
С размаху бьет и бьет волна –
И высекает искру света,
Как в августовский звездопад
Вдруг высекает силой ветра
Звезду в десятки тысяч ватт.
* * *
Нет, не вселенская печаль
В сезон черемух гложет сердце,
А невозможность опереться
На крымский берег – эту даль,
Что вся пропахла миндалем,
Его дурманящим цветеньем...
... А что считают невезеньем –
О том нам ведомо вдвоем
С тобой,
разбросанным судьбой.
Мы – в буре малые песчинки.
Нам выпить молока из кринки
Одной – хватило бы с лихвой
Для счастья... Счастья по-людски.
Мне – лишь глоток, тебе – до донышка.
... Одно на всех нам светит солнышко,
Но нет в твоей моей руки.
* * *
Когда б стихия – мне опора
В любви, накрывшей с головой
Волной, отбившейся от хора
Других, –
не вывела б прибой
Из ряда тех прибоев трезвых,
Где за накатом вслед – откат,
Что вмяты в толщу волнорезов,
Хотя держать умеют такт...
Но
С головой меня накрыло
Такой горячечной волной,
Что выходить из зоны штиля
Любой мне надобно ценой,
Поскольку с неба сверзясь,
солнце –
Расплавом олова на всем,
И рядом с сердцем добровольца
Так сладко в пекле плыть вдвоем.
* * *
... Настолько ли была неодолима
Вся-вся в репьях российских колея,
Коль привела – не чужака из Крыма –
К худой избе худого нелюдима,
Его тоской-любовью окрыля?
1992 г.
ПЛАТЬЕ
... Не вилась, спускаясь на плечо, –
Не взяла ль волна волос
в расчет
Солнце, заходящее
... А бывало, в теплые моря
Опускало солнце якоря,
На морях ища себе опору.
Своевольно солнце, горячо.
И с горой поборется еще:
«Не мешай мужскому кругозору!..»
... Ну, а я, по правде говоря,
Шла вступать на наледь января
По-декабрьски ледяному коридору.
Я сама-то – явная зима.
Ледяная, тяжкая тесьма –
С рукава до самого подолу.
Нашивала я ее сама,
Напевая: «Ты идешь весьма
Платью,
что столь носится подолгу».
«Над горою солнышко взойдет –
Дорогое золото прольет
На волну волос,
ну, а за это –
Вьется пусть, спускаясь на плечо», –
Скажет мне мой милый... А еще:
«Пусть зиме... опять наступит лето».
– Нет, прошу, мой милый, извинить:
Стоит платье зимнее сменить.
(Вот тогда и встретишь по одежке...)
– ... От тебя я, видишь, без ума:
Даже платье выберешь сама.
Тонкое... и носится без брошки.
* * *
Стою, как будто в стороне
От хлопотных морозов:
Смотрю – рисунок на окне
Подсвечен солнцем, розов, –
Как будто розовые сны
До самой-самой жилки –
Иголки розовой сосны
На розовой тропинке.
Пора бы тропку занести
Бесцветными сугробами.
... Ах, дорогой, меня прости
За то, что печку сдобным
Не загрузила: не ждала
Хорошего дружочка...
Вчера легка метель мела –
Из детского совочка
Бросала снег да детский смех
На горку ледяную...
Стояла в стороне от всех
Твоя любовь, ревнуя
Тебя
к уловам и штормам,
К попутным ветрам юга,
К твоим заботам и делам,
К отсутствию досуга.
Стоять, как будто в стороне,
В сторонке от морозов –
Мой дорогой, – по мне, по мне.
Восток, как роза, – розов.
Зачем напомнишь,
что привез
Живую розу с юга?
... Обводит розовым мороз
Вкруг солнечного круга.
* * *
... К тебе приехать?! Ты пойми:
Мы, не прощаясь, распрощались –
И две некрепкие семьи
Остались с тем, с чем и остались.
Живи, как жил. И город твой,
Богатый белыми камнями –
Не лес с сосновыми корнями
И не пригорок с сон-травой.