Далёкое-близкое
Шрифт:
Я грань приличья перешла,
Себе позволив между нами
Столь обольстительный просвет,
Где небо сходится с холмами,
А вот с землею небо – нет.
2
Любви бояться, как огня,
Покою пепла потакая?!
... По счастью, ржавая стерня
Уйдет под снег, не возникая
Из-под него, лишь до минут
Тех, где сугроб, осев под солнцем,
Сдает оплот свой, свой
Ему...
Капели колокольцам
Звенеть, звенеть над головой
И не поэта, и поэта...
... Ответь: ты шлешь гонца за мной? –
В дорогу я уже одета.
У ЛЕТА НА ЗАМЕТКЕ
Дрогнул нервно лист на ветке,
А вокруг – ни ветерка...
Он у лета на заметке,
Хоть и юн, и хил пока.
Зелен он, прозрачно-нежен,
В жилках с девичьей руки.
Словно школьник, он прилежен:
Ловит ухом сквозняки.
Вот сквозняк в ушк'o влетает,
Шепчет ласково: «Живи!
Все наступит, все настанет,
Доживешь и до любви.
Ты так юн!.. Тебе любая
Будет женщина к лицу.
... Наблюдай, как баба злая
Подкатилась к молодцу:
Вьет из м'oлодца веревки,
А потом – согнет в дугу...
... Юный лист, ты не с березки –
Ты приписанный к дуб'y!
Лист дубовый, ты – от дуба.
Статный, как виолончель!..
Будет женщина-голуба
У тебя. Стройна, как ель».
ТВОЕ ВРЕМЯ ГОДА
Как странно наблюдать со стороны
За трепыханьем бабочек весны:
Легки крыла, нежны, как детский волос,
К ним страшно прикоснуться, и пыльца –
Как тот пушок по-над губой юнца.
(Не та, не та, что обрамляет колос.)
О лете, что в расцвете, – ни гугу.
... А женщина – в летах! – на берегу –
Простоволоса, как и я. Как ива.
«Когда в ковше вино июльских гроз,
Не повернет погода на мороз», –
Прошепчет голос женского наива.
Прекрасна сеть осенних паутин.
Ты – в ней. И есть, конечно, господин.
И ты к нему за то уж благосклонна,
Что в бабье лето выбрана ты им,
Чтоб одолеть вдвоем немилость зим,
Перемолов в муку помельче, зерна.
* * *
Если в лодке течь
Началась со дна,
Ты костер разжечь
За двоих должна.
Ты себя спаси!
У берез Руси
Береста бела –
Поперек ствола.
Бересту в золу
Брось – и вспыхнет вновь
На ветру разлук
Твой
Ну, а милый твой,
Как придет апрель –
Запаклюет щель,
Просмолит смолой.
И на столб огня,
Что тобой зажжен,
Станет лодку гнать
Семь ночей, семь ден.
* * *
Душа чурается другой
Не оттого, что ей – чужая,
А оттого, что, узнавая,
Ее признала б дорогой.
Как тяжко бремя поздних встреч!
Родной души едва коснешься –
И в жизнь пропащую вернешься.
Себя не сможешь оберечь
От подношений ветерка:
Не лепесточек от гвоздики
Он оставлял возле калитки,
А пламень ясного глазка.
Я открывала: что ж, входи! –
Ласкай лицо, целуй мне руки...
Ни для кого во всей округе
Уж не секрет: к его груди
Я припаду на много лет...
Теперь его со мною нет –
И я к душе другой построже:
Калитку рвом я обнесла.
Но... узкий мостик из весла
Душой другой уже проложен.
ДОМ
Как обживать чужую душу?
Она стоит как дом. Наружу –
Шипы бревенчатых углов.
По-над рекой, на косогоре –
Как бы оставлена в дозоре:
Следит – кому каков улов?
Ах, всем бы поровну на свете!
... Но – больше тем, кто вовсе сети
На дно реки не погрузил.
Иль тем, чьи крупные ячейки –
Не плен ершу, не плен уклейке:
Сквозь них и ветер просквозил.
Тот дом достойным делом занят.
Меня он окнами поманит –
Те ярко-ярко отразят
Живую жизнь... А тени комнат
Меня – отдельною! – запомнят
И бог весть что вообразят.
* * *
Так растревожить свой покой,
Так растревожить – боже правый! –
Себя всей правдой и неправдой,
Что до Любви – подать рукой!
Всего лишь руку протянуть,
Не побоясь обжечь... Обжечься
О встречь рванувшееся сердце,
А после – на руку подуть.
* * *
Тянулся к полдню день,
А я – к стиху.
Стояло солнце желтое в зените.
И первой строчкой: «Вы мне позвоните?» –
Сгубила все... А строчка – на слуху
У всех, кому доверилась любовь.
Верней, ее июльское начало.
Палило солнце. И жара крепчала.
... И Вы едва кивнули, хмуря бровь.