Дальние пределы человеческой психики
Шрифт:
вскрыты при помощи так называемой <реконструктивной биологии>, а если
выражаться конкретнее, исследованиями фрустрации и выяснением того,
фрустрация каких потребностей вызывает тот или иной невроз. Возможно,
уже очень скоро в нашем распоряжении будут достаточно чувствительные
психологические методики, которые позволят проверить гипотезу о том,
что угроза высшим ценностям или фрустрация их вызывает
экзистенциальные болезни, своего рода патологии духа, или
недочеловечности - или, говоря иными словами, гипотезу о том, что
высшие ценности также являются <нуждами> в вышеобозначенном смысле (мы
стремимся к этим ценностям, чтобы восполнить свое <Я>, чтобы
<вочеловечиться>). Но уже сейчас можно задаваться вопросом, до сих пор
не поднимавшимся: <Что происходит с самою сущностью человека,
вынужденного жить в нечестном мире, в дурном мире, в уродливом мире, в
расщепленном, дезинтегрированном мире, в мертвом, статичном мире, где
правит бал пошлость и стереотип, в мире обделенности и дефицита, в
мире беззакония и несправедливости, в бестолковом или нарочито
простом, чрезмерно абстрагированном мире, в напряженном мире, в мире,
лишенном юмора, в мире, где нет места задумчивой уединенности и тихой
гордости?>
16. Как я уже подчеркивал, понятие <хорошее общество> хорошо уже тем,
что позволяет обсуждать степень удовлетворения базовых нужд и степень
самоактуализации и вочеловеченности всех членов общества. Нелишне
будет добавить, что <хорошее общество> (в отличие от плохого)
способствует достижению высших ценностей, поощряет и побуждает людей к
этому, Дает им эту возможность. Это утверждение так же, как и
некоторые предло-
154
Ценности
женные мною выше, подлежит вольной транскрипции. Например: можно
понять так, что идеальная Евпсихея вплотную приблизится к высшим
ценностям. В таком случае до какой степени понятие <хорошее общество>
(та же Евпсихея) тождественно понятию <синергичное общество>?
V. Может ли возвышенная любовь придать человеку независимости,
непредубежденности, ясности восприятия?
Верно ли, что любовь ослепляет? В каких случаях она способствует более
ясному восприятию, а в каких - менее ясному?
Средоточие этих вопросов лежит в том моменте, когда любовь обращается
в нечто огромное и чистое (неамбивалентное), когда она обращена к
самой сущности объекта, когда его лучшие качества становятся
тем, чего мы хотим, когда мы перестаем оценивать его на предмет
возможной пользы и он превращается из средства к достижению цели в
саму желанную цель (с нашего благосклонного попустительства). Взять
хотя бы яблоню: можем ведь мы полюбить ее так, чтобы ничего не
возжелать от нее, лишь бы она была; нас может радовать уже то, что она
просто есть. Все прочее оказывается наносным и внешним (<навязанным>),
вредит ей и мешает ей оставаться яблоней, мешает ей существовать по ее
собственным внутренним, биологическим законам. Она может стать столь
совершенной в наших глазах, что мы будем остерегаться прикоснуться к
ней, чтобы не умалить ее совершенства. Право, можно ли совершенное
сделать еще более совершенным? Всякая попытка внести улучшение
(украсить, например) косвенно свидетельствует о том, что объект не
воспринимается совершенным, что у человека есть некое представление о
<совершенном>, отличное оттого, что существует в реальности, которое
кажется ему краше и лучше конкретного воплощения живой яблони; такой
человек думает, что понимает в яблонях больше, чем сама яблоня, что
может создать яблоню лучше, чем это делает яблоня. Признайтесь, у вас,
наверное, возникало чувство, почти неосознаваемое, что человек,
желающий <поправить> природу собаки, сделать своего питомца красивее,
на самом деле не любит его. Тот, кто любит свою собаку, просто придет
в содрогание от одной мысли о купировании хвоста или ушей, о селекции,
направленной к сходству с неким образчиком идеальной собаки из
кинологического журнала, о всех этих мероприятиях, делающих собаку
нервозной, больной, стерильной, неспособной к продолжению рода,
эпилептичной и т. д. (Заметьте, люди, доводящие собаку до такого
состояния, настойчиво именуют себя любителями собак.) Абсолютно то же
самое можно сказать о людях, занимающихся выращиванием карликовых
деревьев, о людях, обучающих птиц езде на велосипеде или шимпанзе
курению.
Настоящая любовь в любом случае не агрессивна и не требовательна, она
восхищается объектом самим по себе и потому может воспринимать его без
задних мыслей, без планов и расчетов эгоистического порядка. Она
позволяет обозреть его не как некую абстракцию (расчленяя его и
разглядывая
Заметки по психологии Бытия
составные части, качества и атрибуты), а воспринимает его целостным и