Дальний и Ближний

Шефф Вийя

Глава 41

Глава 41

Правильно сделал, что запасную куртку взял. В Ростове зимой и не пахнет.

Переодеваюсь.

Беру такси, прошу отвезти до гостиницы.

— Не подскажите, где у вас можно машину напрокат взять? — интересуюсь у таксиста.

Болтливый дядька попался.

— Мою бери, а я отдохну, — в шутку стучит по рулю.

— Я серьёзно.

— Такси не устраивает?

— Много ездить придётся, аренда дешевле.

— Понятно, —

берёт телефон, листает контакты, находит нужный. — Вот сюда позвони.

— Спасибо! — забиваю номер себе. — А кладбище далеко от города?

— Смотря какое…

— Где сейчас людей хоронят.

— Не очень. А что, кто-то того? — кивает головой вверх.

— Да.

— И кто?

— Девушка… Любимая…- сорвано.

— Соболезную.

Я молчу.

Мне до сих пор не верится, что Белки больше нет. Странное чувство внутри не даёт принять это.

Но я помню из детства, что когда бабушка умерла, я тоже не мог принять её смерть, пока не увидел в гробу. Возможно и здесь так же. Я же не видел Алину мёртвой, отсюда и неверие. И это тяжелее всего.

Таксист тормозить у гостиницы.

— Подойдёт? — показывает на здание.

— Да. Вполне, — расплачиваюсь.

Снимаю номер.

Звоню по контакту, который мне дали, договариваюсь приехать, посмотреть машину.

С первого взгляда определяю проблемные, которые могу резко заглохнуть.

Опыт.

Выбираю черный джип, на тройку лет старше моего.

Нахожу в интернете адрес кладбища, по дороге покупаю огромный букет гортензий.

Её любимых…

Смотритель помогает найти номер участка.

Черный мраморный камень с надписью. Без фото. Только " помним, любим, скорбим". За могилой ухаживают, цветы засохшие, но не столетней давности.

Мама, кто ещё…

Знала бы она, что под этим камнем нет и частички её дочери, с ума бы сошла.

Кладу цветы и застываю неподвижно, вчитываясь в даты. Через два месяца ей бы исполнилось двадцать три года. А сегодня ровно четыре месяца со дня смерти.

Ненастоящей…

Но это уже мало волнует. Ведь теперь её нет в действительности.

— Вы кто? — женский голос за спиной.

Невысокая женщина около пятидесяти лет в черном платье и косынке на голове смотрит на меня подозрительно.

Глаза…

У Белки такие же.

Мама?

— Я одноклассник Ал… Ольги…- говорю первое, что приходит в голову.

— Не врите. Я всех её одноклассников знаю, и вас среди них нет.

— Мы в начальных классах вместе учились. Потом переехали, — продолжаю лгать.

В первых классах у всех были одноклассники, которые куда-нибудь уехали, так что сойдёт за правду.

Вот и она поверила.

Кладёт рядом с моим огромным букетом шесть алых роз, повязанных черной лентой.

А я нечётное число купил, как для живой.

— Как вы узнали? — слепо смотрит на каменную плиту.

— Из соцсети. Проездом здесь, решил зайти.

Слегка качает головой.

— Меня одно радует — она не мучилась… Не хотела бы я видеть

её страдания. Для родителей смерть детей — всегда трагедия. Не должны они уходить раньше нас. А вот не вышло… Даже хоронить толком нечего было, в закрытом гробу привезли.

Потому что пустой.

— Извините, вас как зовут?

— Ирина Сергеевна.

— Меня Глеб. А вы о муже её что-нибудь знаете?

— Сидит сволочь, — присаживается на скамейку рядом с соседней могилкой. — Я его один раз всего видела, когда перед свадьбой приезжал знакомиться. Сразу мне не понравился. Взгляд у него был хитрющий… Как у лисы. Но говорил красиво, не даром адвокат. Оленька то за него замуж не по любви пошла, красивой жизнью подкупил. Внимание, дорогие подарки, переехать к себе предложил. Он вроде с Рублёвки. Или где там у них в Москве богатые живут… А Олечка ничего хорошего-то в жизни не видела. Отец пил, скандалил, гонял. Я одна их с братом тянула. На двух работах, а много ли уборщицей заработаешь? Вот и выскочила замуж за него. Она ж звёздочкой всегда была. Петь, танцевать, музыку любила. А Родион этот пообещал её в шоу-бизнес протащить. Нет, она никогда на него не жаловалась. Наоборот, говорила, что хороший и любит её. Но она не любила. А потом оказалось, что этот хороший людей помогает убивать за деньги. Чуяло моё сердце, что он хитрожопый! — срывается под конец рассказа.

Мда… Вот как всё, оказывается, было.

А ведь Белка иногда выдавала случайно факты из прошлой жизни. Про отца точно говорила.

— Вы не пытались её отговорить?

— Пыталась… Но она меня не послушала, обиделась. Что я ей могла дать? Ничего. А там золотые горы. Осудите её? — поднимает на меня глаза.

— Нет.

— Это хорошо, — встаёт. — Нам она тоже помогала. Каждый месяц деньги присылала и подарки к праздникам.

— А у вас нет случайно её московского адреса?

— А вам зачем? Дом конфисковали, на торги выставили.

— Хочу увидеть…

— Был где-то дома. В Москве-то я у них не была, но адрес на посылках был, я переписала.

— Я вас подвезу, — подставляю ей локоть.

Робко и боязливо смотрит на меня, но всё же берёт под руку.

Выражение лица как у Белки, когда я её ночью на холм привёз.

Ирина Сергеевна показывает, как проехать.

Старенький дом на окраине города с покосившимся забором. Вокруг сад с плодовыми деревьями. Вдоль дорожки кусты гортензии с ржавыми засохшими соцветиями. Такие у Алины на кухне стояли. Не выбрасывала.

— Проходите, — впускает в дом хозяйка. — Я чайник поставлю. Олечкин любимый пирог испекла с малиной. Будете?

— Буду…

Я всё, что она любила, буду.

Осматриваюсь. Скромненько. Мебель старенькая. Но очень чисто.

— Артём скоро с тренировки придёт, — выходит из кухни Ирина Сергеевна и ставит на стол чашки и сахарницу.

— Это ваш сын? — всматриваюсь в фотографию на стене.

Ей лет пятнадцать. Белке на ней лет шесть всего, а младший вообще на руках у матери.