Дальний поход
Шрифт:
– Поддержим! – посланцы переглянулись. – Старуха здесь была… где?
– В лес ушла, – честно призналась Митаюки. – А куда точно – не знаю.
– От нас ушла? – Нгар Сэвтя погладил пальцами маску.
– От вас. Сказала – делать ей с вами нечего.
– Что ж… – колдуны вновь переглянулись. – Правильно сказала. Однако нам ее по лесам искать несподручно… другие поищут – найдут. Идем, дщерь.
– Так… а заклятье-то?
– Поддержали уже. Ты совсем ничего не чувствуешь, что ли?
Идущий впереди Енко Малныче вдруг
– Тихо! Живо сюда… и помогите мне, думайте о… о том, о чем травояды думают. О цветах, о вкусной травке…
– Колдуны? – тихо переспросил Иван.
– О них вообще не думайте!
Небольшой отряд замер под старой ракитою, затаился, так, что слышно было, как вдалеке жужжит шмель. Вскоре послышались чьи-то голоса…
Ах, какая вкусная, сочная трава!
…громкое пыхтенье и клекот.
А за этой ракитою – молодые папоротники. Нежные, сочные!
Чей-то вскрик… похоже, что предсмертный. Резкое хлопанье крыльев…
– Все! Можете уже расслабиться, мои друзья.
Над ракитником, над рябиною и ольхою, над огромными древовидными папоротниками с шумом поднялись, полетели драконы. Не сами по себе – со всадниками, один из которых – с длинными развевающимися волосами, похоже, что женщина.
Атаман повернул голову…
– Потом! – резко бросил колдун. – Пусть улетят…
Сделав круг над поляною – будто кого-то искали, высматривали, но не со всем тщанием, а так, для самоуспокоения – небесные всадники повернули своих крылатых коней в сторону колдовского солнца и быстро скрылись из виду.
– Женщина… – Иван погладил шрам. – Они взяли с собой женщину. Из селения? Поймали в лесу?
– Или она прилетела с ними, – усмехнулся Енко. – Ведьма.
– Да… так тоже может быть.
– Так и есть. И больше о ней не думай. Идем!
Хитрый колдун уклонился от прямого ответа: кто была эта женщина, дева – он прекрасно знал – почувствовал, ощутил, ибо не так и давно уже сталкивался с нею. Митаюки-нэ! Дева себе на уме, коварная… вернее, пытающаяся таковой казаться. Зачем о ней говорить? Может, эта юная интриганка еще и сгодится… если ее не сожгут на костре в славном Дан-Хаяре, судя по промелькнувшей мыслишке – к тому все и шло. Может, стоит предупредить девку? Впрочем, поздно уже. Если такая хитрая – пускай сама выкручивается, небось должна бы услышать мерзкую мыслишку… а нет, так и нуер с ней, вернее – нуеров хвост.
– Эй, нуеров хвост, – обернувшись, Енко окликнул Дрянную Руку, замешкавшегося у барбарисовых кустов. – Ты что там потерял? Живот прихватило?
– Нет, учитель, не живот, – взволнованно дернув шеей, парнишка показал за кусты рукою. – Там мертвый. Совсем недавно убили… отняли жизнь.
– Чувствую, что недавно, – недовольно пробормотал колдун.
Ишь ты, хвост нуеров, заметил! Учуял… талантливый достался ученичок!
– Это свои его, – подал голос и второй ученик – Ясавэй Северянин. –
– Бросился один такой… Ладно, метнитесь! Поглядим на ваши способности… хе-хе… оценим.
Согласно кивнув, Енко Малныче повернулся к ватажникам:
– Пойдем и мы – глянем. Все ж любопытно, за что его?
– Боюсь, любезнейший друг мой Генрих, покойник нам этого уже не скажет, – поправив берет, хмыкнул Штраубе.
– А мы не его будем спрашивать – учеников.
Казаки – Иван, немец да Афоня с Маюни – поспешно зашагали вслед за колдуном… да тут же схватились за сабли, едва не изрубив в куски выпрыгнувшего на тропу шлемоголова!
– Тьфу ты, нечистая сила! Вылетел!
– О, Ноляко! – весело крикнул Енко. – Ну, наконец-то явился. Что-что? Кто-то тебя обидел? Неужели, еду отобрал? По носу щелкнул? Щелкнула? Ай-ай-ай… Знать, на костер старушка не захотела… в отличие от молодой дурочки. Что ж, ла-а-адно!
– Что, что ты там говоришь, друже Енко? – догнал колдуна атаман.
– Да так… просто вслух думаю. Рассуждаю – кто бы мог быть убитый?
Убитый лежал в росшей за кустами траве ничком, раскинув в стороны руки. В левом боку его зияла кровавая рана.
– Кремневым ножом ударили, – облизав губы, пояснил Ясавэй Северянин. – Без всякого колдовства, просто.
– Нет! Немножечко все-таки поколдовали! – сидевший на корточках напротив трупа Нойко вскинул глаза. – Вон как четко все – одним ударом и прямо в сердце попали. Не-ет, без колдовства тут никак не обошлось!
– Умелому воину нести такой удар ничего не стоит!
– От простого воина этот бы защитился, вон, мускулистый какой!
– Хватит! – Енко Малныче пресек начавшийся спор и, внимательно осмотрев убитого, с хитрецой повернулся к Ивану:
– Что скажешь, мой любезнейший друг?
– Скажу, что убитый – человек непростой, – атаман склонился над трупом. – Сказать по-нашему – служилый: дворянин или из детей боярских. Кожа на малице тонкая, искусно выделанная… еще и браслет золотой, и жемчуг. Секира вон, рядом, каменная, боевая… Видал я у здешних щеголей и бронзовые и медные даже. Каменная-то куда надежнее, убойнее! Не из простых, но… не колдун – воин.
– Что воин, а не колдун – то и по мускулам видно, – нахально добавил Нойко. – А вы, господин Иван, все верно сказали, хоть нам и чужой.
– Да, верно, – колдун покивал, почесав бородку. – Воин, но не простой – знатный. Особо приближенный… Верно, провожал прилетевших колдунов. Они его и того…
– Своего же? – удивился Штраубе. – Зачем?
– Думаю, освобождали место… Убитый – не колдун, что его жалеть-то? – Енко Малныче задумчиво скривил губы. – Либо – что вернее – сей бедолага слишком уж много знал. Ну, пошли, что тут стоять-то?
– А это… – покусал губы Афоня. – Хоронить-то его не станем?
Колдун презрительно отмахнулся: