Дама с камелиями
Шрифт:
Я так долго смотрел на этот домик, что мне казалось, будто он принадлежит мне, так он подходил к моим грезам. Я видел там Маргариту и себя, днем — в лесочке, покрывающем холм, вечером — на лужайке, и задавал самому себе вопрос: бывают ли земные создания так счастливы, как мы?
— Какой красивый домик! — сказала Маргарита, которая видела, куда устремлены мои глаза, а может быть, и мысли.
— Где? — спросила Прюданс.
— Там. — И Маргарита указала пальцем на домик.
— Ах какой прелестный! — сказала Прюданс. — Он вам нравится?
— Очень.
— Ну, так попросите герцога снять его, я уверена, он согласится
Маргарита посмотрела на меня, как бы спрашивая, что я об этом думаю.
Мои грезы рассеялись при последних словах Прюданс, и я так жестоко соприкоснулся с действительностью, что был совершенно оглушен этим падением.
— Да, это чудесная идея, — пробормотал я, сам не зная, что говорю.
— Ну, так я устрою это, — сказала Маргарита, сжимая мою руку и по-своему понимая мои слова. — Пойдемте посмотрим, сдается ли он.
Домик был свободен и сдавался за две тысячи франков.
— Вы будете счастливы здесь? — спросила она меня.
— Вы меня пустите сюда?
— А для кого же я хочу закопаться в эту дыру, если не для вас?
— Ну, так позвольте снять этот дом мне.
— Вы с ума сошли! Это не только бесполезно, это даже опасно. Вы отлично знаете, что я не имею права принимать что-нибудь от другого человека. Предоставьте мне действовать, дорогой мой, и не вмешивайтесь в мои дела.
— А когда у меня будет два свободных дня, — сказала Прюданс, — я буду приезжать к вам.
Мы вышли из домика и отправились в Париж, всю дорогу болтая об этом решении. Я обнимал Маргариту и, когда мы выходили из экипажа, уже не так недружелюбно относился к проекту своей возлюбленной.
XVII
На следующий день Маргарита рассталась со мной рано, так как герцог должен был прийти утром. Она обещала написать мне, как только он уйдет, и назначить место свидания на вечер.
И действительно, я получил днем следующую записку:
«Я еду с герцогом в Буживаль, будьте вечером в восемь часов у Прюданс».
В назначенный час Маргарита вернулась и тоже пришла к мадам Дювернуа.
— Теперь все устроено, — сказала она, входя.
— Домик снят? — спросила Прюданс.
— Да, он сейчас же согласился.
Я не знал герцога, но мне было стыдно так его обманывать.
— Но это еще не все, — продолжала Маргарита.
— Что еще?
— Я приискала помещение для Армана.
— В том же доме? — спросила Прюданс, смеясь.
— Нет, рядом, там, где мы с герцогом завтракали. Пока он любовался видом, я спросила у мадам Арну — так ведь, кажется, ее зовут? — найдется ли у нее приличное помещение. Оно оказалось весьма подходящим: гостиная, прихожая и спальня за шестьдесят франков в месяц. Обстановка такая, что любой ипохондрик почувствует себя хорошо. Я оставила за собой это помещение. Хорошо я поступила?
Я бросился на шею Маргарите.
— Все устроится очаровательно, — продолжала она, — у вас будет ключ от маленькой калитки, герцогу я обещала ключ от главных ворот, но он не возьмет его, потому что он будет приезжать днем, если вообще будет приезжать. Между нами говоря, мне кажется, что он очень доволен этим капризом, благодаря которому я на некоторое время уеду из Парижа и зажму рот его семье. Однако он меня спросил, как это я,
— Да, — ответил я, заглушая все сомнения, которые порой зарождались во мне от этого образа жизни.
— Мы осмотрели весь дом, мы отлично там устроимся. Герцог всем интересовался. Ах, мой друг, — добавила безумная, целуя меня, — вы неплохо устроились, о вашем ложе позаботится миллионер.
— А когда вы переезжаете? — спросила Прюданс.
— Очень скоро.
— Вы возьмете с собой экипаж и лошадей?
— Я возьму с собой все. На вас останется надзор за моей квартирой на время моего отсутствия.
Через неделю Маргарита переселилась в Буживаль, а я поселился в гостинице.
Тут началась жизнь, которую мне трудно вам описать.
В начале деревенской жизни Маргарита не могла отказаться от своих городских привычек: все время праздновалось новоселье, все ее подруги приезжали погостить, и в течение целого месяца каждый день за столом было по восьми — десяти человек. Прюданс, со своей стороны, привозила своих знакомых и так хозяйничала в доме, как будто он ей принадлежал.
Деньги герцога оплачивали, конечно, все счета, но время от времени Прюданс брала у меня тысячу франков, как будто от имени Маргариты. Вы помните, я был в выигрыше и с удовольствием давал Прюданс то, что Маргарита у меня просила через нее. В страхе, что ей понадобится больше, чем у меня есть, я занял в Париже такую же сумму, какую уже раз занимал и вернул.
Итак, у меня опять было двенадцать тысяч франков, не считая ренты. Однако удовольствие принимать подруг у Маргариты немного уменьшилось, потому что это вело к большим расходам и, главное, заставляло ее иногда обращаться ко мне за деньгами. Герцог снял этот домик, желая, чтобы Маргарита отдохнула, и не появлялся там больше совсем, опасаясь все-таки встретиться с большой шумной компанией. Приехав однажды пообедать с Маргаритой, он попал в разгар завтрака. Пятнадцать человек сидели за столом, и завтрак не был окончен к тому времени, когда он рассчитывал обедать. Не подозревая ничего, он открыл дверь в столовую. Его появление было встречено единодушным смехом, и он должен был поспешно отступить перед непринужденной веселостью женщин, находившихся в столовой.
Маргарита встала из-за стола, догнала герцога в соседней комнате и старалась насколько возможно сгладить это происшествие, но старик, уязвленный в своем самолюбии, не мог забыть обиды: он сказал довольно сурово Маргарите, что ему надоело оплачивать глупые затеи женщины, которая не сумела даже заставить уважать его в своем доме, и уехал взбешенный.
С этого дня о нем ничего не было слышно. Маргарита прогнала гостей, изменила свои привычки, но герцог больше не появлялся. Я от этого только выиграл, моя возлюбленная принадлежала теперь только мне, и мои мечты в конце концов осуществились. Маргарита не могла больше жить без меня. Она смело открывала перед всеми нашу связь, и в конце концов я расположился у нее совсем. Слуги звали меня барином и смотрели на меня как на хозяина.