Дама с собачкой
Шрифт:
А уже в следующий момент мое тело, не спрашивая голову, справилось с проблемкой. Я резко ударила Августа коленом в середину бедра – там болевая точка, но он устоял и даже на боль не отреагировал. Провел подсечку, я упала, вскочила… а потом был жуткий грохот. До сих пор не понимаю, как я ухитрилась с рывка кинуть через плечо хорошо тренированную тушу вдвое тяжелее меня.
– Другого времени не нашел?! – выкрикнула я. – Прид-дурок!
И убежала, громко хлопнув дверью.
Меня все еще колотило. Плохо дело со мной, думала я огорченно. Проклятый Энстон, чтоб
Я прошла пешком больше километра – как говорили местные, милю – и добрела до реки. Там уселась на старый каменный забор, единственное, что осталось от чьего-то древнего поместья, и уставилась на воду. Великая шотландская река Твид. В Пиблс она была, по арканзасским меркам, ручейком. Впрочем, здесь верхнее течение, силу она наберет позже.
Сзади послышались шаги. Я не обернулась.
– Не помешаю? – спросил Павлов, деловито устраиваясь рядом со мной. – Делла, ты б под задницу подстелила чего, камень холодный.
– Зато жопа горячая.
– Ну-ну. Впрочем, у женщин внутренний геморрой бывает редко, в отличие от мужчин. Внешний пережить можно.
– А что, он от холода?
– В том числе.
– Ничего, у нас придатки и прочие излишества.
– А у нас простата. Будем меряться, кому хуже? Дел, я не понимаю: у тебя внезапно месячные, а в радиусе парсека ни одного гинеколога? Некому сделать тебе ма-аленький укольчик, чтоб на полгода забыть о всяких перепадах настроения и головных болях?
Я потерла плечо и поморщилась. Плечо болело. И ныла какая-то мышца на спине. Хорошо я дернула. Сколько этот гад весит? Верных сто восемь. Швырять через себя сто восемь без подготовки не рекомендуется.
– Мне нельзя укольчик. И месячные закончились неделю назад.
– А-а, так у тебя сейчас овуляция?
– Нет. У меня курс лечения от бесплодия.
Павлов покачал головой.
– Ты что с Маккинби сделала?
– Об пол грохнула.
– Серьезно? Молодец. Но вообще мне показалось, что ты его по голове стукнула. Чтоб тебе не было скучно и грустно, одной-то такой, стукнутой. Не знаю, кто тебя приложил, но ведешь ты себя странно. Делла, тебе в университете не говорили, что личные ссоры перед вылазкой недопустимы?
– Поди объясни это Маккинби.
– Ему я уже объяснил. А теперь – тебе.
Я повернула голову и посмотрела Павлову в глаза:
– Это мой брат там сгинул. Вам всем нужны деньги, слава, прочие успехи. А мне нужен брат. И я никому не позволю решать за меня, что мне делать: идти или сидеть дома.
– Я, кстати, хотел этот вопрос обсудить. Маккинби с его страхами – это отдельная тема, а у нас своя. Делла, я не пущу тебя в поле.
Я молчала и ждала продолжения.
– Я не знаю, чего ты стоишь как тактик. Да, ты лучшая на курсе, да, год служила у Лайона. Рекомендации отличные. Но я тебя в поле не видел. Я не знаю, что ты можешь в реальном бою. А рисковать не хочу. У нас только одна попытка. Понимаешь, да? В поле идем мы с собакой. А ты останешься на техподдержке. Будешь сидеть в челноке в пяти километрах и координировать.
– Вообще, это как минимум разумно. Кто-то все равно должен координировать. Ты как боец опытней меня.
– С
Я выругалась.
– Ты сдурел?! Я тебе, видите ли, недостаточно надежна, ты меня не знаешь, а ему доверяешь?!
– А от него я просто не смог избавиться.
– Знаешь, у меня лютое желание послать куда подальше ваш бедлам и уйти одной.
– Иди, – согласился Павлов. – Твое право. Погубишь себя, потому что в одиночку там делать нечего, иначе я без вас справился бы, а потом еще и Маккинби, потому что у него совесть, он полезет тебя вытаскивать и тоже влипнет. А я сентиментальный дурак, я вас пожалею и спасу. Не проще сразу втроем идти? – Помолчал. – Если останешься, учти, что командир – я. И мои приказы не обсуждаются. Никем.
– И на каком основании ты командир?
– На том, что ты капитан, а я подполковник. Думай. А я, пожалуй, по русской традиции омою ноги в чужой реке да схожу полюбуюсь на достопримечательности. А то дома спросят, чего видел, а у меня ни одной картинки на память. Нехорошо.
Он похлопал меня по плечу, встал и пошел вниз к реке. Я рассеянно следила за ним. Павлов разулся, закатал брюки и зашел в воду по колено. С явным удовольствием умылся, обеими руками протер волосы, стряхнул капли с ладоней. Вышел на берег, носовым платком обтер стопы, обулся и неторопливо направился к мосту.
Когда он, перейдя старый мост, углубился в узкие улочки Пиблс, я встала и побрела назад, в поместье.
В шесть утра началась работа. Август распределил задачи, потом мы пошли разминаться вчетвером: я, Август, Павлов и Василиса. Разминка Василисы заключалась в том, что она рысила рядом первый километр, потом срулила в кусты и чем-то там захрустела. А мы, пробежав пять километров и разогревшись, вернулись в библиотеку, где уже стоял моделятор, а рядом застыл любимый слуга леди Памелы – индеец Лур.
Завтракали мы вокруг моделятора, строя план действий. Я занимала «командную высоту» в челноке с аппаратурой. Павлов шел на рудник с Василисой, которая несла взрывчатку, а Август на челноке – к тридцатикилометровой зоне вокруг космодрома расставлять систему подавления сигнала, фактически цепочку электромагнитных бомб, которая прихлопнет киборгов. После чего они вдвоем с Павловым проходили на космодром и укладывали заряды под все четыре поста нижней обороны.
За три часа мы управились с моделью. Пошли на натуру бегать вокруг холма, представляя, что это рудник. Вернулись на обед. Тут доставили оборудование – спецсвязь и имитацию закладок для собаки и Августа. Вечером прошли пешком вчерне, просто запоминая порядок действий.
Август здорово тупил, к тому же его постоянно дергал Алистер. К закату мы уже настолько вымотались, что я с жалостью думала: каково ему придется завтра? Я-то себя знала: во сне переварю новую информацию и утром буду держаться так, словно тренируюсь уже неделю. Нас этому учили.
Я зашла в спальню и застыла: на моем туалетном столике лежал ворох белоснежных роз. Таких свежих, словно они еще минуту назад росли в земле. Кто их принес, я не сомневалась и пошла в кабинет к Августу.
– Спасибо, – просто сказала я.