Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
Шрифт:
Галка только фыркнула, видя такое. Пифагор Ипполитович, однако, на лесть повелся, как любой другой мужчина на его месте.
— Да, вы знаете, очень интересный случай с этой гематомой! — воскликнул он. — Но никак не могу втолковать Ивану Семеновичу, что дело тут сложное…И то сказать, видели же вы этого Мормышкина, ну не мог он человека без сознания по голове долбануть. А тот, второй, водитель, значит, вообще из машины не выходил.
— Ох уж эти мотоциклисты, — вздохнула Галка. — Вот для чего тогда они шлемы носят,
— А не было никакого шлема, — ответил эксперт, — так он ехал. И свидетели тоже говорят, и шлема рядом не нашли. Если бы в шлеме, то, может, и жив бы остался.
Надежда вспомнила темную фигуру на мотоцикле, налетевшую на них с Галкой позапрошлой ночью. Костоломов был весь в коже, и этот непрозрачный шлем…
— А как он был одет — этот, как вы говорите, потерпевший?
— Сыроежкин? — переспросил Пифагор. — Да как все они здесь одеваются, в коже весь.
— И надпись на куртке «Ангелы ада»? — поморщилась Галка. — Как вспомню — так вздрогну!
— Нет, он из другой компании, — ответил эксперт, смущенно оглядывая пустой стол, за разговором он незаметно съел все печенье и все конфеты.
Надежда вытащила из своей сумки уцелевшую шоколадку и положила перед ним.
— Понимаете, я тут совсем недавно работаю, — заговорил Пифагор Ипполитович, с хрустом развернув шоколадку, — но и то уже знаю, что в городе существуют две группы байкеров. Они тут все на мотоциклах просто помешаны! Одна — эти самые «Ангелы ада». А другие называют себя «Демонами дороги».
— С ума сойти! — хмыкнула Галка. — Ангелы и демоны! Как романтично! Прямо как в кино!
— Да уж, и эти две группировки между собой не ладят. Так вот у Сыроежкина надпись была на куртке «Демоны дороги». И мотоцикл дорогой, «Ямаха». Мужику за сорок, а все как ребенок весь в заклепках и так далее… Вот и доездился.
— Такой весь прикинутый и без шлема? — прищурилась Надежда. — Быть не может! Я к чему веду-то, — заторопилась она, заметив, что шоколадка кончилась и эксперт заерзал на стуле, собираясь вставать, — не могло такого быть, что вашего потерпевшего где-то в другом месте по голове стукнули и он раненый ехал?
— Как вам сказать… — Дроздовский посмотрел на Надежду очень внимательно. — С одной стороны, это невозможно, при такой травме человек сознание теряет сразу же. С другой стороны, мозг — это такая штука необъяснимая и непредсказуемая, всякие случаи бывают. Одному хватит о притолоку удара легкого — и все, инвалидность на всю жизнь обеспечена или вообще на тот свет без пересадки. А другому гвоздь здоровенный в голову вбили, так он еще десять лет с тем гвоздем прожил. Случай известный, в литературе научной описан. Так что вполне допускаю, что вы правы… Тогда, кстати, вполне объясним тот факт, что ехал он по встречной полосе — ну плохо уже соображал, не видел ничего.
Они помолчали. Галка делала Надежде знаки, чтобы спровадила
— Ну, спасибо вам за все, — сказал наконец Пифагор Ипполитович, — пойду я на работу. Появились кое-какие идеи, надо их проверить…
— Заходите еще! — любезно пригласила Надежда. — Всегда рады вас видеть!
— Надежда, ты что, рехнулась? — сердито заговорила Галина, когда дверь за экспертом закрылась. — С чего это ты перед ним так лебезила? Кто он тебе? Ни сват, ни брат… Конфеты все съел…
— Конфет я еще куплю, — отмахнулась Надежда, — не жадничай.
— Да при чем здесь жадность! — возмутилась Галка. — Я понять не могу, на кой он тебе сдался! Разговоры какие-то пустые с ним вела, про дело совсем постороннее. Нам-то что до этого Сыроежкина? Что с тобой, Надя?
— А то, — веско ответила Надежда, — а то, что мне все это очень не нравится.
— Что — все?
— Все — все! — отрубила Надежда. — И убийство, и город этот, и люди в нем, и самое главное — сегодняшний допрос. Вот ты не знаешь, что там было.
— Не знаю и знать не хочу! — капризно начала Галка. — Мне мой доктор сказал, что волноваться совершенно нельзя…
— Слушай, ну у тебя же только жир из подбородка откачали, а не мозги! — возмутилась Надежда. — Ну забудь ты на минутку о своей физиономии! Не все я буду за тебя отдуваться, если этот Семен Иванович захочет — он и тебя на допрос вытащит, никакая справка не поможет!
— Кто такой Семен Иванович? — по инерции спросила Галка, но Надежда зарычала, чтобы ее не злили, потому что в гневе она страшна и за себя не ручается.
— Ну хорошо, — примирительно заговорила Галка, — излагай свою версию событий. За каким чертом убили этого Костоломова и для чего повесили ему на шею мою сумку? Кстати, если ты не заметила, то сумка-то дорогая, фирмы «Джералд Даррел». Мне Игорь из Германии привез. А теперь ее менты не отдают. Так какая у тебя версия?
— Да нет у меня никакой версии! — честно призналась Надежда. — Но вот у майора, похоже, есть.
И она рассказала Галке, как проходил допрос.
— Чушь какая! — высказалась подруга, выслушав Надежду. — Этот майор просто дурак набитый!
— Умом он, конечно, не блещет… — задумчиво согласилась Надежда, — вот поэтому я и беспокоюсь. Потому что, может, он и дурак, но зато упорный. Вбил себе в голову мысль, что все это из-за меня, и теперь с этой мысли его нипочем не собьешь, хоть лупи по голове поленом. И потом, откуда он узнал про все эти случаи?
— Это тебе не Питер, — вздохнула Галка, — здесь на одном конце города бабка чихнет, а на другом уже знают, что она простудилась. А чем ты еще недовольна?
— Неправильно я вела себя на допросе — это раз! — разоткровенничалась Надежда. — Недооценила майора этого.