Дамбо. История удивительного слоненка
Шрифт:
Может быть, ей представиться гласом тех, кто сгинул в пучине морской – легендарных жителей Атлантиды. С того момента, как она впервые прочла книгу Игнатиуса Доннелли «Атлантида: мир до потопа» о трагической гибели их цивилизации, Пенни втайне надеялась, что они превратились в русалок. А что? Если люди смогли преодолеть вечные снега и ледяные пустыни, чтобы добраться до края света – полюса Земли, кто сказал, что древние атланты не нашли способа приспособиться к жизни под водой?
Пенни провалилась в сон, полный беспокойных видений, где русалки сменялись мелькающими в окне пейзажами
Сбежав из высшего света с его непреложными законами и непререкаемым мнением, девушка бросилась в приветливо распростёртые объятия банды неудачников и ни разу не пожалела. Даже когда бродячему цирку приходилось несладко. Даже когда у неё совсем закончились деньги, потому что последние она потратила на лекарства и одеяла для членов труппы. Её новая семья того стоила. И хотя она всё ещё иногда стеснялась, ни разу они не осудили её и не дали почувствовать себя лишней. Она могла быть такой, какой хотела. А она хотела быть… Мисс Атлантидой.
Глава 2
Милли повернулась к последнему пациенту, держа наготове стетоскоп. Внимательно прослушала спину и, одобрительно кивнув, вынула слуховые трубки из ушей.
– Дыхание в норме, сердцебиение в норме. Вы готовы к выступлению! – Она улыбнулась и посадила мышонка обратно в клетку. Тот в ответ пискнул и потянул за край своей красной инспекторской жилетки, как будто хотел её оправить.
Милли хихикнула. Тимоти Кью был самым общительным из всей мышиной троицы, почему и удостоился звания инспектора манежа в «Величайшем шоу в уменьшенном масштабе». Его привычка командовать тоже сыграла свою роль: он вечно норовил пофырчать на своих братика и сестричку – как им жить да что им делать. Все дети обожали этот цирк в миниатюре. Может, по сравнению с остальными артистами Медичи денег он приносил не так уж и много, но Милли им очень гордилась.
Взяв в руки блокнот, она прилежно записала сведения о состоянии здоровья Тимоти. Настоящий учёный (равно как и врач) должен вести подробную отчётность.
– Милли! Милли! – раздались крики, и Джо пулей влетел в их тесную палатку. Грудь его тяжело вздымалась.
Едва взглянув на него, Милли всё поняла.
– Поезд идёт! – провозгласил он ликующе.
Милли вскочила, и они вдвоём бросились наружу. Вдалеке уже был виден дым приближающегося поезда, и долгий пронзительный свисток прорезал утренний воздух.
– Ребятки! Стойте! – раздался крик Ивана, когда Милли и Джо пронеслись на всех парах мимо фокусника и его супруги, репетировавших номер. – Мы с вами!
Иван поспешил освободить Катерину из ящика для распиливания, но дети и не думали их ждать.
На городской железнодорожной станции было полно народу, многие были прилично одеты. Когда Джо принялся продираться сквозь толпу, несколько встречающих постарались отодвинуться подальше от его выпачканных рук, но большинство были слишком заняты только что подошедшим поездом, сверкавшим чёрными гладкими боками.
Из вагонов высыпали солдаты и устремились в гущу людей в поисках своих близких. На глазах у всех блестели слёзы радости. Пока Милли и Джо пристально
Где же он? Что-то сжалось в груди у Милли. Что, если произошла ошибка? Что, если его ещё не отпустили домой?
Рядом молодой солдат подхватил на руки и закружил даму в огромной изумрудно-зелёной шляпе, а она восторженно воскликнула. Когда он поставил девушку на землю и отступил на шаг назад, Милли вдруг увидела, как поодаль, прямо между ними, выросла фигура Холта Фарьера – её отца.
– Папа! – закричали в один голос Милли и Джо и ринулись ему навстречу.
Хотя лицо отца покрывала двухдневная щетина, Милли он показался ровно таким же красивым, каким она его помнила – разве что держался немного неровно, будто западал на один бок. Но ведь за левым плечом у него висела котомка – наверное, тяжёлая. И тут он внезапно рухнул на землю, котомка полетела в сторону.
Милли уставилась на отца во все глаза.
Там, где должна была быть левая рука, был просто… воздух. Рукав форменной гимнастёрки был аккуратно приколот к плечу, как будто в знак того, что армейцу не подобает быть неряшливым, даже если у него нет руки.
Бросившийся было вместе с Милли Джо резко вдохнул и застыл всего в шаге от отца, который, видимо, упал в обморок. Когда сзади подошли Иван и Катерина, отец уже зашевелился.
Красивые голубые глаза открылись, моргнули и посмотрели на детей.
Отец взглянул на их озадаченные лица, выдавил из себя пустую улыбку и, пошатываясь, попробовал встать на ноги.
– Я хотел рассказать вам, написать в письме, – произнёс он, кивком указывая на пустоту на месте левой руки. Голос его звучал хрипло, будто до этого он долго не разговаривал. – Я только не знал как. – Дети не промолвили ни слова, и оставшейся рукой он поманил их к себе. – Идите сюда. Привет! Это же я.
– А война уже закончилась? Мы правда победили? – осторожно спросил Джо.
– Страна – да. А вот многие добрые люди – нет. – Взгляд Холта снова затуманился, но он тут же очнулся, перевёл глаза на сына, и гордость засияла на его лице. – Ты посмотри-ка, растёшь не по дням, а по часам! Ну-ка, ты же помнишь меня, верно?
Больше Джо не медлил. Он кинулся к отцу, и тот сгрёб его в охапку, а потом повернулся к Милли. Её русые волосы отросли, и теперь она заплетала их в косы, да и одета была в комбинезон, которого Холт не помнил, – серенький с розовыми манжетами на рукавах и отворотами на штанишках.
– А ты такая же красавица, как мама. – В его голосе зазвучала тоска. – Мне так жаль, что меня не было рядом.
Милли кивнула, и её пальцы незаметно для неё самой потянулись к ключику, висевшему на шее.
– Ей тоже было жаль, – мягко произнесла она.
Отец отвернулся, и его глаза наполнились слезами. Она подбежала к нему сбоку, чтобы прижаться со свободной стороны, и обвила руками его по-прежнему крепкое тело.
– Мы так скучали по тебе, – сказала она.
– Я тоже по вам скучал, – ответил Холт. Он глянул на своих детей, всем своим сердцем жалея, что так долго был вдали от них. И как быть теперь, он тоже не представлял. Подняв голову, Холт посмотрел на стоявших рядом артистов и кивнул им.