Дамы и господа

Пратчетт Терри Дэвид Джон

Она принялась осматривать комнату, пока взгляд ее не остановился на маленьком натюрморте у двери, состоявшем из аккуратно сложенной ночной рубашки, свечи и небольшой подушки.

Надев корону, Веренс ничуточки не изменился. Он просто стал спать с другой стороны двери.

О боги. Он всегда спал перед дверью хозяина. А теперь, став королем, он спал перед дверью в свое королевство.

Маграт почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

Ну разве можно не любить такого мужчину?

Маграт понимала, что поступает нехорошо, но она была слишком увлечена, а поэтому лишь высморкалась и продолжила осмотр. Кучка одежды у кровати свидетельствовала о том, что Веренс применял тот же

метод развешивания одежды, что и добрая половина населения Плоского мира, а также о том, что у него были некие трудности с правильным выворачиванием носков.

В комнате стоял маленький туалетный столик с зеркалом. К раме зеркала был приколот сухой и поблекший цветок, как показалось Маграт, похожий на один из тех, что она часто вплетала в волосы.

Тут-то ей и нужно было уйти. Она узнала все, что хотела. Но в тот момент она словно потеряла самоконтроль.

Деревянная миска на туалетном столике была заполнена разными монетами, бусинками и прочим хламом, добытым из опустошенного на ночь кармана.

Здесь же лежал сложенный листок бумаги. Сложенный и потертый по углам, будто он достаточно долго пролежал в упомянутом выше кармане.

Маграт взяла листок и развернула.

Пупсторонние склоны Овцепикских гор буквально усеяны королевствами. Каждая узкая долина, каждый скальный выступ, на который смог бы взобраться не только горный козел, были заняты каким-нибудь королевством. В Овцепикских горах существовали настолько мелкие королевства, что если бы на одно из них напал дракон и если бы этот дракон был убит молодым героем, а король отдал бы воителю (в соответствии с Разделом Три Героического Кодекса) половину своих владений, то от королевства не осталось бы ровным счетом ничего. Захватнические войны, длившиеся годами, вспыхивали и велись только потому, что кому-то негде стало хранить уголь.

Ланкр считался весьма крупным королевством. Он мог позволить себе иметь регулярную армию [23] , которая всегда пребывала начеку [24] .

Короли и королевы, а также представители других подвидов аристократии непрерывным потоком шли по Ланкрскому мосту, сопровождаемые угрюмым взглядом промокшего до костей таможенника-тролля, который решил, что на сегодня с него хватит.

Главный зал был открыт для всех. Жонглеры и пожиратели огня смешались с толпой. На галерее менестрелей небольшой оркестрик играл ланкрский концерт для однострунной скрипки и знаменитых овцепикских волынок, но, к счастью, музыку заглушал шум толпы.

23

То есть Шона Ягга.

24

То есть когда не спала.

Нянюшка Ягг и матушка Ветровоск упорно протискивались сквозь вышеупомянутую толпу. Из уважения к столь праздничному событию нянюшка Ягг сменила свою обычную остроконечную черную шляпу на шляпу такой же формы, но красного цвета и украшенную восковыми вишенками.

— Надо ж, весь, этот, батонт здесь, — заметила нянюшка, подхватывая бокал с проплывающего мимо подноса. — Шон говорит, из самого Анк-Морпорка какие-то волшебники прибыли. И один из них заприметил меня: мол, славная у меня фигурка. Вот только Шон не запомнил, кто именно это сказал.

— Судя по всему, у этого волшебника извращенный вкус, — фыркнула матушка, но как-то машинально, без сердца, просто из врожденной язвительности.

Тревоги нянюшки Ягг получили лишнее

подкрепление. Ее подруга все время о чем-то сосредоточенно размышляла.

— Хорошо, что кое-какие другие дамы и господа не пожаловали, — продолжила матушка. — Что-то я никак успокоиться не могу…

Нянюшка Ягг вытянула шею, чтобы глянуть поверх головы какого-то мелкотравчатого императора.

— А где, интересно, Маграт? — хмыкнула она. — Вон Веренс болтает с другими королями, а нашей Маграт совсем не видно. Шончик говорил, а ему об этом сказала Милли Хлода, что утром Маграт очень уж нервничала.

— Ох уж эта знать… — буркнула матушка, оглядывая головы толпившихся вокруг людей. — Я чувствую себя рыбой, вытащенной на берег.

— Ну, лично мне кажется, что о воде для себя ты сама можешь побеспокоиться, — заметила нянюшка, прихватив холодную куриную ножку со столика и засунув ее в рукав.

— Не пей слишком много, Гита, — предупредила матушка. — Мы должны быть начеку. Помни, что я сказала. Не позволяй себе отвлекаться…

— Неужели это наша восхитительная госпожа Ягг?!

Нянюшка обернулась. Позади никого не было.

— Здесь, внизу, — услышала она голос.

Она опустила взгляд и увидела широкую улыбку.

— Вот дьявол, — воскликнула она.

— Не совсем. Это я, Казанунда, — сказал Казанунда, маленький рост которого подчеркивал огромный [25] напудренный парик. — Помнишь меня? Как-то в Орлее мы протанцевали всю ночь напролет.

25

Правда, бывают и больше. История упадничества знает много примеров больших париков, часто со встроенными безделушками, чтобы избавить людей от необходимости смотреть на такие обыкновенные, скучные волосы. Некоторые парики были настолько большими, что в них даже размещалась ручная мышка или часовой механизм. У мадам Купидор, фаворитки Супа II (он же — Король Безумный), в парик была вмонтирована клетка для птиц, а на специальные придворные праздники она надевала парик с вечным календарем, цветочными часами и торгующим на вынос сувенирным магазинчиком.

— Мы танцевали? Всю ночь напролет?

— Ну, хорошо, хорошо, не танцевали, но могли бы.

— Никак не ожидала увидеть тебя тут… — слабым голосом произнесла нянюшка.

Впрочем, насколько она помнила Казанунду, он славился своей привычкой объявляться в самых неожиданных местах.

— Наши звезды переплелись, — продолжил Казанунда. — Судьба предназначила нас друг другу. Я хочу ваше тело, госпожа Ягг.

— Я его пока сама использую.

Нянюшка Ягг, конечно, подозревала, что подобные подходцы второй лучший любовник в мире применял ко всему, хоть отдаленно напоминающему женщину, и тем не менее она была польщена. В молодые годы нянюшка не могла пожаловаться на недостаток воздыхателей, но время оставило ей тело, которое можно было назвать лишь удобным, и лицо, как у господина Грейпа, Счастливого Урюка. Давно потухшая печка почти не дымит.

Кроме того, Казанунда ей чем-то нравился. Большинство мужчин подкатывались окольными путями, а его лобовая атака была даже занятной.

— Ничего не получится, — сказала она. — Мы полностью несовместимы. У меня рост пять футов четыре дюйма, а у тебя только три фута девять дюймов. Кроме того, я тебе в матери гожусь.

— Ошибаешься, — возразил Казанунда. — Моей мамаше почти триста лет, и борода у нее куда лучше, чем у вас.

Вот еще один аспект. По гномьим стандартам нянюшка Ягг была еще молоденькой девушкой.