Дамы и господа
Шрифт:
— О-ля-ля, шалунишка! — Она игриво шлепнула его по голове так, что у гнома зазвенело в ушах. — Ты знаешь, как вскружить голову простой деревенской девушке!
Казанунда выпрямился и поправил парик.
— Мне нравятся девушки с характером, — признался он. — Как насчет того, чтобы устроить маленький тет-а-тет, когда здесь все закруглится?
Нянюшка Ягг задумалась. Широчайшие познания в области языков подвели ее.
— Я оставлю тебя на минуту, — сказала она, поставила бокал ему на голову и принялась пробираться сквозь
— Прошу прощения?
— Тететет? Этим занимаются в одежде или как-нибудь по-другому?
— Это означает «интимная встреча», милая женщина.
— И все? Ого.
Нянюшка локтями пробила дорогу обратно к вибрирующему от желания гному.
— Договорились, — кивнула она.
— Я предлагаю поужинать вместе, только ты и я, — поклонился гном. — В одной из таверн.
Никогда еще за всю долгую историю романтических приключений никто не приглашал нянюшку Ягг на интимный обед. Ухаживания за ней отличались скорее количеством, чем качеством.
— Э-э, по рукам, — только и смогла выговорить она.
— Избавься от дуэньи и жди меня в шесть часов.
Нянюшка бросила взгляд на матушку Ветровоск, которая неодобрительно взирала на нее с некоторого расстояния.
— Но она вовсе не моя дуэнья… — начала было нянюшка Ягг.
Однако потом до нее дошло, что Казанунда просто не мог принять матушку Ветровоск за ее дуэнью.
Комплименты и лесть тоже не числились среди достоинств бывших кавалеров нянюшки Ягг.
— Да, хорошо, — сказала она.
— А я пока смешаюсь с толпой, дабы не повредить твоей репутации, — промолвил Казанунда, наклонился и поцеловал нянюшке руку.
От удивления она широко открыла рот. Никто никогда не целовал ей руку, и никто никогда не беспокоился о ее репутации — тем более сама нянюшка Ягг.
Когда второй лучший в мире любовник пристал какой-то графине, матушка Ветровоск, наблюдавшая за происходящим с почтительного расстояния [26] , добродушно фыркнула:
— Гита Ягг, у тебя нравственность хуже, чем у кошки.
26
Это означает, что она стояла достаточно далеко, чтобы никто не подумал, будто она вмешивается в разговор, но достаточно близко, чтобы иметь четкое представление о том, что происходит.
— Перестань, Эсме, ты знаешь, что это неправда.
— Ну, хорошо. Тогда у тебя нравственность, как у кошки.
— Это уже лучше.
Нянюшка Ягг пригладила свои седые кудри и прикинула, есть ли у нее время сбегать домой и надеть пару-другую корсетов.
— Гита, мы должны быть начеку.
— Да, да, конечно.
— И не должны допускать, чтобы другие соображения
— Нет, конечно.
— Ты слышишь, что я говорю?
— Что?
— По крайней мере, ты могла бы сходить и выяснить, почему здесь нет Маграт.
— Хорошо.
Нянюшка Ягг с мечтательным видом удалилась.
А матушка Ветровоск повернулась и…
.. .Сейчас должны были заиграть скрипки. Должен был смолкнуть людской гомон, а сама толпа должна была естественным образом расступиться, чтобы освободить ей путь к Чудакулли.
Должны были заиграть скрипки. Должно было случиться хоть что-нибудь.
А библиотекарь на своем пути к буфету вовсе не должен был наступить на ее ногу костяшками рук, но именно это и произошло.
Однако матушка этого даже не заметила.
— Эсме? — сказал Чудакулли.
— Наверн? — сказала матушка Ветровоск. И тут к ней подскочила нянюшка Ягг.
— Эсме, я видела Милли Хлоду, и она сказала…
Сильнейший удар матушкиного локтя чуть не выбил из нее дух. Нянюшка Ягг быстро уловила суть происходящего.
— А, — сказала она. — Тогда я… Я… Пойду, пожалуй…
Взгляды Чудакулли и матушки снова скрестились.
Мимо опять проковылял библиотекарь, теперь уже с полным набором фруктов.
Матушка Ветровоск не обратила на него ни малейшего внимания.
Казначей, чей разум сейчас находился в средней точке орбиты, товарищески похлопал Чудакулли по плечу.
— Должен сказать, аркканцлер, эти перепелиные яйца удивительно хоро…
— ПОШЕЛ ВОН. Господин Тупс, очень прошу, выуди из его кармана пилюли, а ножи держи подальше.
Их взгляды снова скрестились.
— Так-так, — произнесла матушка Ветровоск примерно через год.
— Какой волшебный вечер, — сказал Чудакулли.
— Да. Именно этого я и боюсь.
— Это действительно ты?
— Это действительно я, — подтвердила матушка.
— Ты совсем не изменилась, Эсме.
— И ты тоже, Наверн Чудакулли. Все такой же неисправимый врун.
Они двинулись навстречу друг другу. Между ними проскочил библиотекарь с подносом меренг. Сразу за спинами матушки и аркканцлера по полу ползал Думминг Тупс и собирал рассыпавшиеся пилюли из сушеных лягушек.
— Так-так, — сказал Чудакулли.
— Подумать только.
— Мир тесен.
— Именно.
— Ты — это ты, а я — это я. Поразительно. И это здесь и сейчас.
— Да, но тогда было тогда.
— Я послал тебе множество писем, — вспомнил Чудакулли.
— Не получила ни одного.
В глазах Чудакулли появился блеск.
— Странно. Я ведь снабдил их заклинанием о непременной доставке адресату. — Он критически осмотрел матушку с головы до ног. — Эсме, сколько ты весишь? Готов поклясться, в твоем теле ни единой лишней унции.