Дан приказ...
Шрифт:
Около девяти часов утра небольшая открытая машина доставила их в район Карцага. Машину вел старший сержант Давид Едиберидзе. Никаких документов при них не было, а личное оружие спрятали под одежду. Справа, к стойке смотрового стекла, был прикреплен небольшой белый флаг. Вскоре парламентеров остановил свой же патруль. Из окопа вышел молодой майор. Павленко объяснил ему цель прибытия.
Майор понимающе кивнул.
– Надо бы помочь вам… Но громкоговорящей установки у нас нет.
– Обойдемся. Белые ракеты есть?
– Хватает.
– Когда мы поедем, дайте серию белых ракет над машиной. Покажите
Автомобиль приблизился к нейтральной полосе - железной дороге. Стрельба в восточном секторе города стихла. Очевидно, фашисты заметили парламентеров, остановившихся у железнодорожной будки на переезде. Только здесь капитан принял окончательное решение - дальше, в город, следовать одному. «Зачем, - думал он, - рисковать молодыми жизнями боевых товарищей? Если суждено погибнуть, так уж одному». Петр положил в карман брюк гранату-лимонку. Приказал всем оставаться на месте, а машину поставить за [124] кирпичное строение. Лица товарищей посуровели. В глазах каждого он прочитал обиду и недоуменный вопрос: «Почему один, почему никого не берет с собой?» Петр поднял белый флаг и спокойно направился по шоссе к ближайшим домам. Прошел мимо строений, напоминающих казармы.
* * *
Кругом было тихо. Но капитан знал: за каждым его шагом наблюдает множество глаз. Петр старался шагать как можно тверже и увереннее, чтобы не выдавать волнения. Об одном думал в эти минуты - добиться капитуляции гарнизона, а значит, избежать напрасного кровопролития. Шел и подбадривал себя словами: «Ну, Петро, держись! Выше голову! Крепче шаг!»
– Хальт! Хальт!
– раздалось несколько голосов сразу.
Павленко остановился. Навстречу вышла группа гитлеровцев и, наставив автоматы, преградила путь. Капитан попросил старшего, но никто не сдвинулся с места.
Петр повторил просьбу - опять молчание. Что задумали фашисты? Каково их намерение? Павленко смотрел в полные злобы глаза, переводил взгляд на наведенные дула автоматов. Мысль работала лихорадочно: «Эти вряд ли сдадутся и вряд ли выпустят живым». Рука машинально опустилась в карман. Пальцы нащупали чеку взрывателя гранаты. В другой руке Петр крепко держал белый флаг. Прошла одна, вторая, третья минута… Вдруг подъехала машина. Из нее вышел высокий, тощий, с огромным шрамом на лице подполковник и направился к капитану.
– Я советский парламентер, - заговорил Петр по-немецки.
– Мне нужно встретиться с вашим старшим воинским начальником.
– Слушаю вас, - ответил подполковник на ломаном русском языке.
– Советское военное командование поручило мне предъявить вам ультиматум о немедленной сдаче в плен. Вы находитесь в тылу наших войск, и дальнейшее сопротивление бесполезно. Во избежание напрасных жертв весь подчиненный вам состав должен немедленно [125] сложить оружие, никаких разрушений в городе не чинить, мирного населения не трогать.
– Хорошо, я подумаю.
– Подполковник собрался уходить.
– У вас нет времени на раздумье. Помощи ждать неоткуда.
Фашист резко повернулся. Капитан увидел его перекошенное от злобы лицо, искривленный рот, сощуренные глаза. Рука фашиста тянулась к кобуре парабеллума. Усилием воли он отдернул
– Черт вас побери! Еще неизвестно, кто к кому первым попадет в плен! В Трансильвании сейчас сражается целая группа армий рейха! Да и здесь мы наступали последние два дня…
– Вы не знаете обстановки, - спокойно ответил Павленко.
– Трансильванская группировка отрезана, а на западе советские войска уже форсировали Тиссу.
– Не думаю, чтобы все произошло так быстро, - спокойнее произнес подполковник и потянулся за сигаретой.
– Да, ваш гарнизон попал в окружение, у вас остался один выход - капитулировать.
– Не знаю, не знаю. Я должен подумать.
– Когда дадите ответ?
– настаивал капитан.
– Когда-нибудь, - неопределенно буркнул подполковник и быстро зашагал к машине.
– Жду еще тридцать минут, - вдогонку ему крикнул Петр.
– Ответ можете ждать… - Больше Павленко ничего не разобрал, слова подполковника потонули в реве мотора машины, рванувшей к центру города.
Такого поворота событий Петр не ожидал. Рой мыслей снова заполонил его голову. Нужно было все взвесить и принять решение. Но какое? Представитель фашистских войск, засевших в Карцаге, фактически не дал ответа на предъявленный ему ультиматум, и еще неизвестно, сколько времени придется ждать ответа под дулами вражеских автоматчиков, злобные взгляды которых не предвещали ничего, кроме смерти. Не исключался и такой вариант, что гитлеровский подполковник вообще не появится здесь и придется ждать впустую. Закрадывалось подозрение: «А не найдется ли в цепи автоматчиков фашиста-провокатора, который, не дожидаясь решения командования, пустит очередь?» [126]
Петр решил ждать ответа еще тридцать минут.
Время тянулось очень медленно. Он старался ничем не выдавать волнения. Не спеша прохаживался вдоль цепи автоматчиков, курил сигареты, изредка посматривал на часы. Капитан, конечно, понимал, что каждая лишняя минута пребывания под дулами автоматов гитлеровцев связана с большим риском для жизни, но этот риск был оправданным. Ведь он должен привезти представителям Ставки точный ответ от фашистского гарнизона в Карцаге на ультиматум советского командования о капитуляции.
Прошло десять, двадцать, двадцать пять минут. Цепь автоматчиков, стоявшая до сих пор смирно, вдруг ожила. Все громче и громче стали злые шутки, ругань и злорадный смех. Добром это не кончится. Рука потянулась к гранате. Последний раз взглянул на часы. Истекла тридцатая минута.
«Ну что же, - решил Павленко, - условленное время истекло, положительного ответа не последовало, надо возвращаться домой».
Петр остановился перед центром строя гитлеровских автоматчиков, поднял выше белый флаг, повернулся кругом и направился по шоссе к железнодорожному переезду. Его спокойное и уверенное поведение, по-видимому, подействовало на врага. В цепи автоматчиков снова установилась тишина. Все внимательно следили за каждым движением капитана. А он шел к своему автомобилю не спеша, словно отсчитывая шаги. Старался думать о другом, но из головы не выходила мысль: «Сейчас, вот сейчас пустят очередь в спину». Невольно оглянулся. Автоматчики стояли на прежнем месте, держа оружие наготове. Холодок пробежал по спине. Но и в эти напряженные минуты Петра не оставляла мысль: «Неужели сходил напрасно?»