Дан приказ...
Шрифт:
Вот и кирпичная будка.
– Ну как, товарищ капитан?
– подбежали сержанты.
– Мы тут за вас…
Петр бросил белый флаг на крышу будки, сел в машину и приказал водителю:
– Домой.
В пути Павленко окончательно успокоился.
В штабе подробно доложил представителям Ставки о разговоре с фашистским подполковником. [127]
– Хорошо, пусть подумает, - согласился Тимошенко.
– Дезаться им некуда.
И действительно, вскоре подразделения противника в Карцаге выбросили белые флаги, прекратили сопротивление и без боя сдались в плен нашим тыловым частям. Этот важный узел дорог на путях наступления советских
В тот же день капитан Павленко с полковником Тюховым и переводчиком - старшим лейтенантом Владимиром Гриценко прибыли в Карцаг со специальным поручением. Осмотрели трофеи, а затем направились к пленным. На одной из улиц возле походной кухни в пленном, одетом в солдатскую шинель, Петр узнал того самого подполковника со шрамом на лице, с которым вел переговоры о капитуляции. Подошел к нему ближе, поздоровался и не без иронии спросил:
– Ну так кто из нас первым попал в плен?
Подполковник, как показалось, отвел взгляд в сторону, не проронив ни слова. Переодетого офицера препроводили в штаб нашей воинской части и допросили по всей форме. На допросе он показал, что является командиром мотопехотного полка 3-й дивизии 4-го танкового корпуса, наносившего контрудар из Сольнока на Карцаг. В результате контрудара город был немцами взят, поступил приказ оборонять восточную часть Карцага. Именно сюда утром 14 октября и прибыл капитан Павленко для вручения ультиматума о мирной сдаче в плен.
– Так почему же вы сразу не приняли предложения о капитуляции?
– спросил переводчик.
– Потому что не имел на это полномочий от командования дивизии.
– А где оно тогда находилось?
– Командир дивизии еще до окружения города советскими войсками уехал в штаб корпуса в Сольнок, а его заместитель был на своем командном пункте на западной окраине Карцага.
– Почему на переговоры не явился сам заместитель командира дивизии? [128]
– Старший начальник после моей встречи с советским офицером приказал мне немедленно доставить парламентера к нему на командный пункт.
– Для какой цели? Для переговоров?
– Да.
– Помолчав, пленный добавил: - Но скорее всего, для расстрела. Когда полковник посылал меня за парламентером, он приказал мне в случае чего расстрелять его на месте. С этим приказом я и прибыл вторично на место встречи.
– Когда вы прибыли туда?
– Через сорок минут после первой встречи. Но парламентера там уже не было.
– Ну и что же дальше?
– А дальше командир отделения автоматчиков был строго наказан за то, что отпустил живым советского парламентера.
На второй день обнаружили и доставили в штаб и самого немецкого полковника, Это был закоренелый нацист. На допросе вел себя нагло, цинично.
Внимательно слушая показания гитлеровца и рассматривая его злое лицо, с рыбьими глазами, острым длинным носом, тонкими губами и квадратным подбородком, Петр снова подумал: «Если бы я раньше встретился с этим фашистом, наверняка пришлось бы выдергивать чеку гранаты. Наверняка…»
А вскоре Павленко опять вызвали к представителю Ставки за получением нового боевого задания. Маршал Тимошенко приказал доставить на самолете По-2 срочное распоряжение сначала командующему 53-й армией генералу Манагарову в Орошхазу, а затем командиру 6-го гвардейского кавалерийского корпуса из конно-механизированной группы генерала Плиева под Дебрецен.
Во второй половине дня 14 октября,
– Доложите маршалу, - сказал командарм, - что все будет выполнено. С войсками генерала Плиева взаимодействие восстановим в ближайшее время. [129]
Слова генерала Манагарова Петр старался запомнить покрепче. Записей никаких он не делал, предстоял еще полет под Дебрецен над территорией, частично занятой войсками противника.
Самолет снова в воздухе. Экипаж взял курс на север, на хутор в двенадцати километрах к юго-западу от Дебрецена. Сутки назад там были наши кавалеристы и танкисты, об этом сообщили по радио. Но вот уже второй день прекратилась с ними связь, и кто сейчас находится в этом районе - неизвестно. Маршрут полета Павленко выбирал подальше от больших дорог и населенных пунктов. Летели в основном над бескрайними кукурузными полями. Сверху хорошо виднелись на перекрестках полевых дорог советские танки и кавалерийские разъезды. Показалось огромное зарево пожара. Приглядевшись, Петр увидел разгромленную колонну немецких машин, многие из которых уже догорали.
* * *
Справа по курсу шел бой. Огненные трассы пуль, летевшие над самой землей в ту и другую сторону, смешивались, образуя своеобразный фейерверк. Впереди горели населенные пункты: там тоже шли бои.
– Мы находимся в заданном квадрате, - сообщил пилот.
– Да, да, мы прилетели. Выбирай площадку и садись. Здесь должны быть наши войска, - ответил Павленко.
Самолет сделал небольшой круг. С земли экипажу махали кубанками казаки-кавалеристы, которых легко было распознать по черным буркам, накинутым на плечи. Летчик всматривался в кукурузное поле, во дворы отдельных домов: где лучше приземлиться? Полным-полно всадников. Кое-где стояли танки с красными звездами на башнях. Самолет пошел на посадку прямо на межу. Навстречу ему устремилось несколько всадников.
– Привет, авиаторы!
– Привет, казаки!
– К кому и зачем прилетели?
– У нас срочное дело к вашему командиру.
– Придется поехать с нами в хутор, это рядом. Штаб 6-го кавалерийского корпуса располагался в домике на окраине хутора. В штабе находился командир [130] конно-механизированной группы генерал-лейтенант Исса Александрович Плиев, который лично возглавлял руководство боями в этом районе. Выслушав доклад капитана и прочитав доставленное боевое распоряжение представителя Ставки, Плиев на словах передал для маршала Тимошенко, что задача ясна и будет выполнена.
– Что вы собираетесь делать?
– спросил генерал у Павленко.
– Лететь обратно.
– А засветло успеете добраться? Ведь скоро стемнеет!
– Доберемся. Ничего не случится, - уверенно произнес Петр.
– Смотрите, не попадите в беду.
Опасения генерала Плиева оказались не напрасными. На обратном пути попали в такой переплет, что чуть было не поплатились жизнью. Самолет взлетел, когда солнце уже скрывалось за горизонтом. Сумерки сгущались с каждой минутой. Темнота наступила внезапно. После часа полета все слилось в сплошную черноту.