Дантисты тоже плачут
Шрифт:
– Александр Михайловичик! – завопила по привычке Маня.
Полковник вздрогнул от неожиданности и уронил Хуча на пол.
– В этом доме отдохнуть спокойно не дадут, – пробормотал Александр Михайлович, – только расслабился, влетает ребенок и воет как сирена! Ну и голос у тебя, Манюня!
– Александр Михайлович, – продолжала громко трещать Маня, не обращая внимания на его ворчание, – посиди еще немного так в кресле с Хучиком, я тебя нарисую.
Полковник хмыкнул:
– Могла бы и не будить меня для этого сообщения.
– Только придется переодеться, – заявила художница.
– Ни за что, – отрезал
– Пожалуйста, что тебе стоит, – заныла девочка.
Александр Михайлович махнул рукой. Маня и Ева унеслись наверх. Не успел полковник задремать, как в столовую вошли Сонька, Кока, Марта Игоревна и Казик, нагруженные коробками.
– Вот, – хищно проговорила Марта Игоревна.
– Полковник, – потряс Александра Михайловича за плечо Казик, – мы просим оказать нам огромную услугу.
Толстяк быстро сказал:
– Я здесь нахожусь как неофициальное лицо.
– А нам и не надо официального, – заулыбался Казик, – мы с Зосей во вторник венчаемся и просим вас быть шафером.
– Как во вторник? – затараторила входящая Маня. – Почему же вы раньше не сказали?
– Это наш сюрприз, – радостно прощебетала Сонька. – Вот, привезли всем костюмы, надо, чтобы процессия выглядела торжественно.
И она стала раскрывать коробки.
– Казик все замечательно придумал, все предусмотрел, надо только примерить, подходят ли размеры.
И мы начали разглядывать принесенное.
В понедельник утром я принялась искать на справочной дискете Светлану Оболенскую. Не могу понять, по какому принципу составители отбирали для дискеты адреса. Но то, что там не все москвичи, это точно. Однако дама с такой фамилией оказалась, причем одна, и проживала в непрестижном спальном районе.
Я собралась и поехала. Маленький проулочек заполняли типовые блочные строения. Дом, где обреталась Светлана, устроился между прачечной и булочной. Прямо перед подъездом раскинули свои палатки торговцы.
Светлана жила на втором этаже, и окна квартиры выходили как раз на гудящий рынок. Не найдя звонка, я постучала. Дверь распахнулась сразу, как будто меня ждали. На пороге возникла необыкновенно худая женщина с изможденным лицом. Ее давно не мытые волосы висели клоками, от дамы исходил неприятный запах потного тела. В квартире удушающе пахло кошачьей мочой, лекарствами и сигаретным дымом.
– Ну, – спросила тетка, подтягивая лосины, – чего надо?
– Я ищу Светлану Оболенскую.
– Ну, я Светлана, а вы кто? Неужели тетушка, старая карга, отбросила тапки и оставила мне квартиру?
– Нет-нет, я не из адвокатской конторы, я от Нелли Резниченко.
– Нелли? – удивленно воскликнула женщина. – Это было давным-давно, в другой жизни, та Светлана умерла. Впрочем, проходите и расскажите, что понадобилось Нелли. Ведь ей что-то надо, почему не пришла сама, а прислала вас?
И госпожа Оболенская посторонилась, впуская гостью в маленькую и грязную комнатенку. Похоже, у нее и правда серьезные проблемы с деньгами. В гостиной, служащей одновременно и спальней, не было никакой мебели, кроме дивана, двух стульев и стола. С потолка свисала на проводе голая электрическая лампочка. Ни ковра, ни телевизора, ни электрообогревателя. В комнате царил жуткий холод. Но, несмотря на почти нулевую температуру, Светлана была одета в легкую трикотажную кофту и тонкие лосины. Она плюхнулась на диван, я осторожно села
– Ну, – нетерпеливо проговорила Светлана, – как поживает Нелли?
– Она умерла, – просто сказала я.
– Как? – удивилась госпожа Оболенская.
– Упала из окна своей квартиры. Нелли была алкоголичкой и в тот день здорово выпила.
– Вот это да! – проговорила Светлана. – Ну и новость, Нелли – пьяница! С чего бы ей пить горькую? Дом – полная чаша, муженек под боком.
И она подняла левую руку убрать со лба грязные патлы. Широкий рукав соскользнул, и я увидела множество следов от уколов. Все сразу стало на свои места. Светлана – наркоманка. Отсюда худоба, нечувствительность к холоду, грязь в квартире и ужасный запах. Конечно, плохо, но зато облегчает мне задачу.
Я достала из сумки кошелек и демонстративно положила его на стол. Женщина уставилась на портмоне, потом пробормотала:
– Вы даете понять, что заплатите за разговорчивость?
– Да, обязательно.
– И сколько?
– В зависимости от ценности и количества информации.
– Ладно, спрашивайте.
– Откуда знаете Нелли?
Светлана вытащила откуда-то из недр дивана пачку ужасно крепкой «Примы» и закурила.
– Познакомились в английской спецшколе. Да, да, я ходила в престижную школу. У маменьки как раз в то время завелся кавалер, и меня забрали из обычной общеобразовательной. Пришла в седьмой класс и, конечно, чувствовала себя неуютно. Девочки учились вместе несколько лет, и у них сложились отношения. И притом все были из благополучных, обеспеченных семей. А вот у меня только мамаша, да и та, по их мнению, не очень хорошая. В общем, они были правы. Мамулька тогда жила с директором обувного магазина, он и устроил мое образование.
Зато от отца досталась звучная фамилия. Род Оболенских насчитывал несколько столетий, я даже приносила в класс родословную. После этого девочки стали со мной играть. Аристократизм, древность рода – чудесно. Но кушать хотелось каждый день.
Я внимательно слушала Светлану.
Когда девочка пошла в восьмой класс, мать разругалась с обувщиком и нанялась работать в магазин продавщицей. Кавалеры менялись у нее раз в месяц. Дочка не успевала запоминать их имена. Но директор оказался порядочным и добрым. Посочувствовав девочке, которой так не повезло с детства с родителями, он сделал широкий жест и поговорил с учителями в спецшколе. «Дайте бедному ребенку, у которого не мать, а горе, шанс получить приличное образование». То ли учителя оказались жалостливыми, то ли им понадобились зимние сапоги, но Свету не трогали.
Получилась странная картина: девочка посещала элитарную школу и часто не имела возможности поесть как следует.
– Почему не носишь с собой завтрак? – как-то спросила ее соседка по парте Нелли.
– Не хочу толстеть, – гордо ответила Светлана.
Но Нелли, очевидно, что-то поняла и на следующий день молча протянула ей бутерброд с ветчиной и кофе в термосе. Так началась дружба.
Родителям Нелли нравилось, что дочка подружилась с титулованной особой. Они старательно не замечали штопаных чулок и поношенной одежды аристократки. Постепенно Светлана стала своим человеком в семье и лучшей подругой Нелли.