Дар берсерка
Шрифт:
Хёскульд повернул голову, смерил его взглядом.
– Тогда почему ты тут, а Гунир там?
– Я вынырнул, – отрезал Харальд.
– Из камня, как из воды. Что ты знаешь про крыс, которые ни с того, ни с сего вдруг кусают людей, Хёскульд? Про ободранных кошек, с которых Брегга снимала шкурки? Про рабыню Брегги, которую запороли до смерти? Учти, если к утру никто не скажет мне ничего толкового, я начну вас пытать. Одного за другим. И первым ко мне под нож пойдешь ты. Ингви придет сюда только летом, так что я могу не торопиться.
Хёскульд снова посмотрел в расщелину, подсвеченную факелами, брошенными на дно. Перевел взгляд на хозяина Йорингарда.
– Если я расскажу все, что слышал – ты нас отпустишь?
–
– Про кошек ничего.
– Хёскульд поморщился, шрам, идущий от скулы до нижней челюсти, начал выпирать красноватым жгутом.
– А про рабыню, что сдохла под плетьми, кое-что сказать могу. В позапрошлую зиму Брегга Гунирсдоттир обвиила её в краже. В девкином тряпье нашли побрякушку, пропавшую у дочки конунга. И рабыню, как положено, запороли за воровство. А ещё через полмесяца из крепости исчез один из воинов, Эйрик. Оставил в мужском доме свой меч, сундук с одеждой, где лежало восемь марок – и пропал. Но перед этим Эйрик встречалcя с той девкой, что умерла под кнутом. Обжимался с ней за сараями, даже подарил какую-то тряпку. И рабыня на радостях проболталась Эйрику, будто дротнинг Исгерд учит трех дочек Вандис колдовству. Девки время от времени лежат пластом на своих кроватях – и словно засыпают посреди белого дня. А потом смотрят странно. Больше рабыня ничегo не знала. Только с Эйриком случилось ещё кое-что.
Хёскульд замолчал, Харальд люто подумал – ну, давай…
– Незадолго до того, как Эйрик пропал, его укусила крыса, – объявил хирдман.
И Харальд ощутил, как у него раздуваются ноздри – воздуха вдруг стало не хватать.
– Укусила ночью, в мужском доме, – продолжал Хёскульд. – Парень спросонок заорал, мужики повскакивали, кое-кто из них это запомнил. Через полмесяца Эйрик пропал. И от себя я добавлю ещё кое-что, конунг Харальд. б этом у нас знают многие – но не каждый вспомнит, глядя тебе в лицо. Двенадцать лет назад точно так же исчез Бъёрнфин Оддсон. Ушел ночью из дома, не взяв ни меча, ни плаща – а потом не вернулся. Бъёрнфин в свое время обвиил жену Гунира, Вандис, в смерти своего брата, ярла Хрогильфа. Труп ярла нашли в лесу, звери выкопали его из ямы. Бъёрнфин смог опознать брата по волосам и сломанному пальцу, лицо обглодали волки… но не они его убили. рогильфу вспороли грудь и вывернули ребра крыльями. Звери такого не делают. Кстати, ярл говорил недобрые слова про Вандис. За что, похоже, и поплатился. После этого Бъёрнфин подослал Вандис мед с одним человечком. на умерла, а через месяц исчез уже сам Бъёрнфин. Но кусали его крысы или нет, я не знаю.
Хёскульд замолчал – а Харальд глубоко вздохнул.
Перед глазами неспешно разгоралось красное свечение. Дар Одина, ярость берсерка, вложенная в егo тело, чтобы обуздать то, чем он был на самом деле, снова просыпалась.
– Откуда ты знаешь, что говорила Эйрику та рабыня, Хёскульд? – уронил аральд.
Челюсть ворочалась тяжелo, и последние слова он почти прошипел.
– Я, понятное дело, не караулил за сараями, пока Эйрик тискал там девку.
– ирдман глянул спокойно, уверенно. – Дело было так, конунг Харальд – уже после этого мы с Гуниром пошли в южные края. Взяли с наскоку одну крепость, где даже утварь для столов была золотая. Уходили на веслах, гребли без продыху два дня и две ночи, потому что опасались погои. А когда наконец пристали к берегу, Гунир велел устроить пир. Среди добычи было вино, все напились – и один воин из мoего хирда, Дюг Весло, рассказал мне об Эйрике. Они с ним спали на соседних нарах в Эйберге. Дюг считал, что дочки Гунира как-то узнали про болтовню рабыни. И девку запороли, обвинив в краже, а Эйрика убрали по-другому. Людей, что
Харальд вместо ответа вскинул брови. Молча уставился в лицо Хёскульда. Не щурился, просто смотрел.
Хёскульд крякнул, торопливо отвел взгляд. Пробормотал:
– Лодки, это тоже неплохо.
– И часто в ваших краях пропадают люди?
– медленно спросил аральд. – Вот так, не взяв с собой оружия?
Лицо Хёскульда теперь горело для него алым. Но злобы к самому хирдману Харальд не испытывал.
Хелевы девки. Твари, которых приволок сюда унир. оть одну из них заполучить бы сейчас в руки…
– Я слышал о ещё одном случае, – пробормотал хирдман, по-прежнему не глядя Харальду в глаза. – Но это было давно. Мой отец по молoдости ходил в походы с одним мужиком, жившим в нашей округе. Тот после одного из походов вернулся домой и пропал. Ушел ночью, не взяв ни плаща, ни меча. Больше его не видели. Торольфом звали…
– У него были враги?
– уронил Харальд.
– Он враждовал со своим соседом, – быстро ответил Хёскульд. – Отец Торольфа на старости лет женился на сестре человека, жившего неподалеку. И пообещал ей один из своих наделов в утренний дар. Но через пару месяцев после свадьбы старик умер, а Торольф этот надел не отдал. Обвинил при всех молодую вдову в том, что она отравила мужа. И заявил, что утренний дар ей не положен – да и выкуп следовало бы вернуть…
– Имя жены, - потребовал Харальд.
– Мьёдвейг из Хейтаберга. Она после этого снова вышла замуж. И уехала куда-то далеко.
Харальд помолчал, размышляя.
Эйрика укусила крыса, и он пропал через полмесяца. Тела его не нашли. Как не нашли и тела Бъёрфина ддсона, враждовавшего с женой Гунира. Никто не знает, куда делся Торольф, не поладивший с братом Мьёдвейг – а точнее, с самой Мьёдвейг…
Выходит, Сванхильд тоже может пропаcть?
Харальд ощерился, тряхнул головой. Спросил резко:
– Где сейчас та баба, что учила девок Гунира колдовству? Как её там… Исгерд? И у Гунира от Вандис была ещё третья дочка, Труди. Она где?
Хёскульд, не глядя на него, нахмурился.
– Дротнинг Исгерд осталась присматривать за Эйбергом. А Труди… вообще-то я не следил за девками Гунира, конунг Харальд. Не мое это дело. днако на драккарах, ушедших к Ютланду, Труди Гунирсдоттир не было. Может, конунг отослал её к какой-нибудь родне? Или оставил в крепости? Хоть это и опасно…
Но это опасно и для Исгерд, подумал Харальд. Если конунг Ингви захочет отомстить Гуниру за бегство, он первым делом пошлет в Эйберг войско, приказав сжечь поместье дотла.
Или это ловушка, которую приготовили для его самого? Куда он уж точно явится – после всего, что случилось. Девки Гунира, в конце концов, спаслись. Погиб лишь Гунир. Но ещё неизвестно, кто верховодил в их семье. Бергризеры, спасшие девок, вряд ли станут прислуживать обычному человеку, будь он даже конунгом. Но вот Одину – или, к примеру, свейг с Бреггой, умеющим колдовать…
И где сейчас их третья сестра, Труди?
– Зачем Гунир ездил в Упсалу перед йолем? – бросил аральд.
– Не знаю, – ответил Хёскульд.
потом все-таки посмотрел Харальду в глаза. Но тут же отвел взгляд – и уставился в дверной проем, за которым щерилась расщелина, подсвеченная факелами.
Пытается показать, что не врет, пролетело в уме у Харальда. Что способен смотреть в лицо, отвечая. И вроде бы говорит правду…
Но отворачивается. Впрочем, этой ночью не только Хёскульд вел себя так. Значит, серебро в его собственных глазах теперь горит слишком ярко. Такое уже бывало, когда его захлестывала ярость.
– Меня в Эйберге в то время не было, - отрывисто пояснил Хёскульд.