Дар Демона
Шрифт:
Камень химеры оказался теплым, намного теплее, чем камню положено, особенно с теневой стороны. Глубоко внутри чудовища послышался толчок. Удар сердца?
– Пять военных и один торговый, - отозвался полуэльф, до того молчавший.
– Удачно тогда получилось. Правда, один нам потом потопили.
Арон повернулся, кивнул полукровке на прощание, стараясь казаться спокойным. Он знал, что Мэа-таэля не будет с ним на собрание: полуэльфу, как любому не-магу, не позволялось даже пониматься по ступеням парадной лестницы.
Внутри оказалось не менее красиво, чем снаружи, но в более мрачном духе, напомнив Арону собственный замокияющими черныи в черных стенахобенно подземелье, с сияющими рунами в черных стенах.. Здесь руны тоже покрывали все стены, намного гуще, чем у него в подземелье. Большинство означало защиту: от стихий, от гнева богов, от Света и даже от Тьмы. Но имелись и такие, значения которых он не знал.
Высокие своды напоминали храм, в темную высоту уходили мощные колонны, на полу - квадратные плиты шлифованного камня зеленоватого цвета. На стенах щедро горели масляные лампады.
Северянин огляделся по сторонам: магов приехало пока мало, едва ли полторы дюжины. Из того, что он понял, расспросив Мэа-таэля, сегодняшнее собрание Ковена было хотя ежегодным, но рутинным, где отсутствие допускалось. Темных, входящих в Ковен, насчитывалось около двух сотен. Впрочем, явится не менее половины: побоятся пропустить, если вдруг начнется дележ пирога.
– Арон, нам туда, - тихо проговорил Лорган.
– Или ты не хочешь сегодня председательствовать?
Тонгил посмотрел в указанном направлении: действительно, за колоннами, прямо как в императорском Совете, высилась трибуна, рядом - высокие столы, за ними - кресла для самых сильных магов. То, что посередине, выделялось высокой резной спинкой. Арон подавил желание спросить, на чем будут сидеть остальные Темные.
– Не хочу, - честно ответил он на вопрос мага, заранее готовясь представить свое предложение в качестве шутки.
– Можешь вместо меня.
Но Лорган лишь кивнул, не удивленный. Похоже, прежний Тонгил частенько пренебрегал своими обязанностями. Уже легче.
Окружающие обращали на них внимание только для того, чтобы дружелюбно кивнуть и произнести приветствие. Северянин отвечал тем же, мысленно сличая каждое новое лицо с зарисовками из свитков. Пока неотмеченных не попадалось.
– Арон, милый!
– незнакомый женский голос разорвал гулкую тишину.
– Как же я рада тебя видеть!
Арон обернулся на звук. Лицо такое же незнакомое, как и голос: на свитках ее изображение отсутствовало. Очень, очень плохо. А вот внешне молодая женщина оказалась как раз хороша. Изящна, тонкокостна, с пышными золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами. Длинные серебряные сережки покачивались в такт шагам, отражая мягкий свет лампад, на пальцах
Арон еще раз, уже внимательнее, оглядел незнакомку. С украшениями у той был явный перебор: кольца, гроздья браслетов, цепочки, словно собранные с нескольких витрин в мастерской ювелира. А еще - понимание пришло приливной волной - сильное ощущение опасности, исходящее не только от самой магички, но и от навешенных на ней безделушек.
– Милый, я так соскучилась!
– девушка оказалась совсем близко, протягивая к нему руки, собираясь обнять. Арон торопливо отступил назад: идея позволить ей себя коснуться доверия не внушала.
– Достаточно!
– проговорил резко, жалея, что не знает имени магички.
– Прекрати этот фарс!
– Арончик, ты меня совсем-совсем не любишь!
– девушка остановилась, опустила руки и трагично шмыгнула носом.
– Как ты можешь, жестокосердный, после всего, что у нас было!
– Не люблю, - подтвердил Тонгил, начиная злиться.
– Совсем. Можешь пойти и прыгнуть с моста. Или с башни - тогда уже наверняка.
Кто-то коротко хохотнул, с другой стороны донесся сдавленный женский смешок.
– Ну вот, - пожаловалась в пространство рыжая магичка.
– Вот так всегда! Я к нему по-доброму, со всей любовью и нежностью, а он...
– Как раз то, чего следует ждать от неотесанного мужлана, - проговорил глубокий бас, и вперед выступил еще один маг. Высокий, осанистый, с коротко подстриженной черной бородкой.
– Не трать на него силы, милая.
Арон посмотрел на говорившего, чувствуя, как злая улыбка сама растягивает губы. Портрет этого Темного изобразили на свитках слишком хорошо, чтобы ошибиться:
– От тебя несет мертвечиной, Волькан. Или ты забыл: живым людям положено мыться?
Запах действительно имелся, очень слабый сладковатый душок, характеристика самой магии некромантов, а вовсе не следствие общения с мертвецами. Никакое мытье от него, естественно, не избавляло.
Несколько мгновений маги смотрели друг на друга, в воздухе тихо потрескивали разряды.
– Поприветствовали друг друга, и ладно, - прервал нехорошее молчание Лорган и хлопнул в ладоши. Пустое пространство перед трибуной подернулось легкой дымкой, из которой рядами начали возникать стулья.
– Как только сядет солнце, собрание объявлю открытым. Рассаживайтесь, дамы и господа, только не чувствуйте себя как дома, сперва дела, а личные разборки потом. Эвита, драгоценная, - он склонил голову в сторону рыжеволосой, - признания в любви тоже относятся к личным делам.
– Ах, - девушка капризно выпятила нижнюю губу.
– Ах, почему так мало людей меня понимает?
Эвита? Северянин прищурился, глядя на красотку. Значит, эта куколка и есть единственная среди магичек некромантка? Кто бы мог подумать.