Дар Дьявола
Шрифт:
А пока люди дожидались пропускного контроля и осматривали друг друга. Тяжёлый дух пота от давно немытых тел вызывала тошноту. Спасала положение свежесть морозного утра. Да, было довольно зябко. Женщины кутались в толстые потрёпанные шали, наброшенные на голову и плечи поверх длинных платьев из грубой ткани. В истоптанных башмаках на босу ногу, они дрожали, и устало вздыхали. Мужчины переговаривались между собой и почёсывали бороды. Им было теплее. Широкие порты, заправленные в сапоги из грубой кожи, прятались под длинными холщовыми рубахами. Линялые войлочные безрукавки, распахнутые на груди, надевали они больше для солидности, нежели ради тепла. Воры стояли поодиночке
Вдали за горами и громадой королевского замка, робко тянуло вверх острые лучи солнце. Начинался день миролюбиво и обещал быть тёплым. Однообразные будни, где бедняк пытался заработать корамар на жизнь, а богач прожигал бытие в праздности. Лень не позволяла ему в такой ранний час выйти на улицу, хотя за запертыми крепостными воротами началась утренняя суета.
Однако прежде чем гости окунутся в суматоху, преодолеют расстояние по мосту над болотистым рвом. От разинутой пасти пропасти, до половины заполненной жижей, клубился туман, расползаясь в разные стороны, и оседая на людях кристалликами влажной росы с примесью амбре тины.
Нордвинд, притихший вдали, своим величием наводил благоговение и страх, ведь там царили суровые законы. Люди старались правила не нарушать, дабы не быть повешенными на малой площади Грешников. Зато с удовольствием смотрели на казнь и осуждали обречённых.
Такова жизнь. Она кипит своей деятельностью и продвигает вперёд. Вот и на месте сборов нарастал гул голосов – люди выражали нетерпение. Вскоре на том конце послышался скрип опускаемой решётки. Лязг огласил округу натягиванием толстых колец больших крепких цепей, которые держали деревянный трап.
Немного времени, и конец моста опустился, сливаясь с ухабистой, подмороженной травяной порослью земли.
Люди воодушевились. Девушка с мешком хлеба посматривала в сторону рыцаря. Воин направился в их сторону на вороном жеребце. Он приветствовал скучающего стражника, который прислушивался к звону колокола. Церковники созывали верующих на службу.
– Так, все в одну сторону! Не толпится мне тут. Ты куда без очереди? А ну, кыш в конец строя, – скомандовал стражник, перекинувшись парой фраз с рыцарем. – Девочку вон ту пропустите.
Девушка передёрнула худеньким плечиком, сильнее ухватилась тонкими руками за завязки мешка и пролезла сквозь толпу. Она быстро подошла к охране. Опустив кладь на деревянный настил у ног стражника, распахнула обтрепавшиеся края и сняла чистую тряпицу с корзины. В нос ударил аромат хлеба. У большинства присутствующих рот наполнился слюной, а в животах заурчало, что рыцарь повернул голову в их сторону. Забрало на шлеме он поднял и сверкал ясным взором серых внимательных глаз. Пока стражник осматривал содержимое мешка, всадник рассмотрел девушку. А, крестьянка изредка поднимала на него грустный взор. При каждом её взмахе тёмных ресниц, рыцарь будто терял рассудок. В облике булочницы что-то чаровало мужчин, но не вызывало похоти. Они готовились на любые поступки. Вот и всадник не сводил с неё глаз, а она возьми и улыбнись. Скромная улыбка едва коснулась губ, приоткрыв ряд мелких зубов, и мужчина был поражён. Его душу словно затопили тёплые волны. Рыцарь продолжал смотреть вслед, когда крестьянка прошла досмотр. Взвалив мешок на плечо, она шла, едва покачивая бёдрами в длинном платье, которое ластилось к ногам. Девушке некогда смотреть по сторонам, и
«Как только крошка закончит дела в замке, подстерегу её и провожу до дома, – решил для себя воин».
Зачем это нужно, мужчина понять не мог. И даже досмотр прибывших гостей не мог отвлечь его от мыслей о крестьянке.
А девушка тем временем прибыла к месту назначения. Капюшон с головы слетел, и взору предстали растрепавшиеся русые локоны, выбившиеся из длинной косы. Они обрамляли личико и липли ко лбу и щекам, влажным от оседавшего тумана. Узкие губы побледнели от напряжения. От тяжёлых мешков ныли плечи, и ломило поясницу, но приходилось много работать. Булочница старалась, чтобы мать с братом могли жить хотя бы не так жалко, как было до того. Когда отец погиб, матери стало трудно. Пойди, прокорми двоих маленьких детей, тем более один из них увечный. Да только назло судьбе они выстояли и не сломились. Дочка выросла, заменив в работе отца. Девушка созерцала окружающий мир и много размышляла. Невысокая худышка выросла необщительной.
И то верно – скромность украшает девушку, прикрывая её как щитом.
– О! Молчунья пришла, – улыбаясь, пояснил один из поварят другому.
Девушка, едва взглянув в их сторону, прошла вглубь помещения.
– Мира, детка, как ты вовремя! – подбежала раскрасневшаяся повариха. – Эка невидаль, будущая королева затребовала утреннюю трапезу, а я и не знала, что буду делать, если задержишься.
Крестьянка улыбнулась, поставила мешок с корзиной у стены, там же забрала пустую плетушку и собралась уходить.
– Погоди-ка. Милая, – окликнула повариха, – у меня для тебя что-то есть.
Мира остановилась и, не мигая, посмотрела на полную женщину. Та была стара, но оставалась подвижной. Пока повариха лазала по чанам, девушка терпеливо ждала. По кухне распространялся запах берёзовых поленьев и жареных яиц с луком и зелёным горошком. Девушка вдохнула. Она осматривала помещение и думала о чём-то своем. Её взор синих, как горные фиалки глаз, медленно скользил по кухонным работникам, бегающим от одного котелка к другому. Они крутили на вертеле молодого бычка, после этого катили на тачанке огромный чан с похлёбкой из куропаток и переговаривались друг с другом. Повариха нашла, что искала, и, косолапя башмак, поспешила к булочнице.
– Вот, возьми, – протянула она маленькую свиную косточку, обёрнутую капустным листом. – Дома похлёбку сваришь. Добавь больше укропа и бобов, получится отменный обед.
– Спасибо! – шепнула Мира. Ей сделалось душно от спёртого воздуха. Прикрыв ресницами внимательные глаза, она сунула за пазуху косточку.
Повариха кивнула ей в ответ и начала вынимать хлеб из мешка. Булочница сразу же покинула душное помещение.
По пути домой девушка заглянула на рынок. Он располагался на большой площади – Торговая. Вдоль улицы расположили торговцы свой товар на грубо сколоченных деревянных настилах. Воздух наполнился смесью запахов. Тяжёлый дух от гнилых фруктов перебивало зловоние конского навоза и рыбных потрохов.
Мира сморщила носик. К горлу подкатила тошнота, ведь она ничего не ела уже сутки. Однако царящая вокруг вонь, перебила всякое желание думать о пище. Девушка ускорила шаг, чтобы добраться до лавки обувщика. Следовало забрать из починки башмаки брата и спешить домой.
Народ вокруг толкался, норовя при этом выпустить бранное слово-другое, но при встрече щедро дарили улыбки и останавливались поговорить.
Воры скалились гнилыми зубами и ловко чистили карманы зажиточных горожан от бархатных мешочков с монетами различной величины.