Дар императрицы
Шрифт:
Позже Лобанов рассказал, что камергер ушел из дворца лишь ближе к утру. Екатерина проводила его до самого выхода.
6
Медведев в сержантах походил недолго. Однажды командир полка сообщил ему очередную неожиданную новость: оказывается, по хотению самой императрицы Сентиеру присвоен чин фельдфебеля. Через несколько дней, после получения мундира унтер-офицера, его снова включили в охраняющий царский дворец караул на прежний пост. На этот раз он недолго простоял у входа в будуары императрицы, вскоре она пригласила его к себе и не отпустила до самого рассвета…
– Медведь, я бы тебе присвоила и чин обер-офицера, –
А Медведеву не до чинов. Рядовой ли он или фельдфебель – он знает свое место. Вернее, знает как вести себя с солдатами. А как в будуаре царицы? Тут он все еще проявляет робость.
– Ты совсем не такой, как другие мужики, – заметила однажды Екатерина. – Со мной обращаешься весьма осторожно. Однако ж свое мужское дело делаешь отменно. Это мне сильно нравится.
Само собой, среди придворных ходили весьма подробные разговоры о странных отношениях императрицы с мужчинами. Кое-что доходило и до ушей фельдфебеля Медведева. Поговаривали, к примеру, что граф Григорий Орлов в минуты сильного озлобления мог даже поднять руку на Екатерину. Потому, дескать, она стала остывать к нему, решила приблизить к себе «Циклопа». Неужто и Потемкин со временем обнаглеет и станет вести себя по-Орловски? Правда, «Циклопа» во дворце что-то давно не видно. Поговаривали, что он готовится к отъезду на турецкую войну… Самому Сентиеру в последнее время приходилось ходить в караул через день, и каждый раз стоять на посту в ночные смены. Но он не жаловался, ни разу не просил командиров, чтобы дали ему хотя бы лишний день отдыха.
Потемкин появился во дворце в субботу. Незадолго до этого здесь случилось неприятное происшествие, потому он не осмелился даже приблизиться к будуару императрицы.
Екатерина с первых месяцев пребывания в России полюбила русскую баню. Полюбила так, что не пропускала ни одной субботы, чтобы не попариться вволю. Причем, парилась она так неистово, что не выдержали бы самые заядлые мужики-парильщики, будь они, как в Германии, вместе с нею. На этот раз тоже Лобанов, как обычно, натопил баньку так, что обычному человеку в парильне просто нечего было делать. Екатерина, по обыкновению, пошла в баню с графиней Парашкой Брюс. Из женщин она только ей доверяла полностью, делилась с ней самыми сокровенными женскими секретами. Обычно они проводили в баньке чуть ли не треть дня. А в этот раз не прошло, наверное, и часа, как резко растворилась дверь предбанника, и оттуда в одном нижнем белье выбежала банщица, обслуживающая дам.
– Эй, кто тут поблизости! Немедленно вызовите лекаря! – крикнула она во весь голос. – Немедленно! Там государыня потеряла сознание!
Через несколько минут прибежали сразу трое медиков: личный лейб-медик императрицы Роджерсон, лейб-хирург Кельхин и дежурный гоф-медик. Они скопос буквально ворвались в баню. Парашка с банщицей уже уложили Екатерину на диван в комнате отдыха, прикрыв ее простыней с цветами. Растерянная графиня, обернувшая себя полотенцем лишь до пупка, находилась рядом, но не знала, что делать, и металась в бессмысленных движениях. Когда прибежали лейб-медики, она с облегчением уступила им место и отошла в сторону. Так же поступила и банщица, которая из-за прилипшего к мокрому телу нижнего белья казалась совершенно голой.
Старший лейб-медик шотландец Роджерсон первым делом прослушал сердце императрицы. Оказалось, оно билось еле-еле. Да и дыхания почти не было заметно. Какое там дыхание, императрица не могла даже глаза открыть. Лейб-медики
– Пропали! – растерялся Роджерсон и начал теребить бакенбарды, раздумывая, что предпринять дальше. – Кажется, Ея Величество отходит.
– Что-о?! Как это – отходит?! – послышался в этот момент могучий голос Екатерины. – Иван Самойлович, ты что, захотел меня на тот свет отправить?
Лейб-медика будто паралич схватил. Он какое-то время стоял ни живой, ни мертвый, судорожно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Наконец, пришел в себя и облегченно воскликнул:
– О майн гот! Наша любимая из любимейших мутер жива! – И суетливо начала обхаживать Екатерину, приговаривая: – Разве можно так париться, до сумасшествия! И вообще, говорил же я, и не раз, что русская баня – она не для истинных европейцев.
– Роджерсон, что ты лопочешь? – рассердилась Екатерина. – Я разве не настоящая русская царица? А ты сам не настоящий русский лекарь? Или тебя называть, как раньше, Иоганном Джоном? Лучше подай-ка мне руку, помоги подняться.
Сбросив мешавую передвигаться свободно простыню, она вся голая приподнялась, присела на диван, затем вдохнула полную грудь воздуха и встала.
– Ну-ка, вылейте на меня шайку воды, – не обращаясь ни к кому конкретно, приказала она.
Все поспешили выполнить ее приказ, потому на голову императрицы вылили сразу несколько шаек студеной воды.
– Ы-у-фррр! – довольно воскликнула Екатерина, стряхивая с себя воду, как гусыня. Тут же обратилась к графине: – Парашка, пошли, еще разок попаримся.
Женщины опять нырнули в жар парильни. Роджерсон осуждающе помотал головой, но промолчал, подталкивая коллег в спину, вместе с ними тихо вышел во двор.
Уже через час, еще не успев как следует высушить волосы, Екатерина начала собираться на Дворцовую площадь. Там выстраивались полки, которые отправлялись на турецкую войну.
– Ваше Величество, я вам не советую выходить на улицу! – предупредил Роджерсон, на всякий случай сопровождавший царицу. – После такой бани вам надобно бязательно отдохнуть, прийти в себя. Да и волосы у вас еще мокрые, так недолго и простуду схватить.
– Ничего! – безмятежно махнула рукой Екатерина, напяливая поверх волос белый парик. – Мои воины идут на защиту чести своей родины и ее царицы. Ужель я даже попрощаться с ними не могу? Еще, Роджерсон, ты одно запомни: я сейчас никакая не женщина. Я для солдат – императрица. К слову сказать, и для тебя, Роджерсон.
Через четверть часа она накинула на плечи соболиную шубу, руки сунула в муфту из песца и прямо с открытой головой поспешила к уже выстроившимся полкам.
– Мои славные солдаты! Отправляя вас на ратные дела во имя государства нашего, я, прежде всего, желаю вам всем вернуться живыми и здоровыми! – громко сказала она. – И все же помните одно: вам надлежит воевать за Отечество, не жалея живота своего. А страна наша весьма велика и богата, потому в мире несть числа нашим завистникам. Так что, мы станем разбазаривать все то, что завоевали наши предки? Нет, родные мои, не то, что отдать кому-то хоть малюсенький клочок земли, мы обязаны и дальше расширять наши территории. И на севере, и на юге нам надобно выйти к морским берегам. Россия – держава первого ранга, потому нам нужны морские пути для связей со всем миром. Эту войну начали не мы, но в ней мы должны не просто победить, а передвинуть границы державы до Черного моря. Солдаты, замечательные сыны России! Возвращайтесь с викториею. Ваши подвиги Россия не забудет!