Дар памяти
Шрифт:
Хватит! – рычу я, подходя к нему и вырывая щетку из рук. – Вы даже отработку умудрились испортить! Вам нельзя доверить даже котлы отдирать, Поттер! Абсолютно бестолковый, безмозглый, как ваш папаша! Убирайтесь! Любой первокурсник и то справится лучше вас!
Когда он уходит, швыряю щетку в угол. Никогда не наблюдал у зелья такого эффекта. Впрочем, это эффект Поттера, не иначе. Эффект щенка Поттера, ха-ха. Эйфория мешается в голове черт знает с чем. И на долю секунды мне становится страшно, что я отравился. Перепутал ингредиенты и отравился неправильно сваренным Феликс Фелицис. С кем
С трудом наложив защитные заклинания на дверь – руки трясутся так, что никак не сосредоточишься, несусь куда-то по Хогвартсу, на ходу сочиняя эпитафию: «Сальноволосый ублюдок отравился собственным зельем». Отравился. Или подавился. И подох прямо в школьном коридоре, всем на радость. А что? Только может, трое не придут в восторг. Ричард, Альбус, да еще этот миланский щенок, который, однако, потом наверняка вздохнет с облегчением, что прекратил путаться с Пожирателем.
Эйфория, а с ней и действие зелья, заканчивается в тот момент, когда я дохожу до распахнутой двери совятни. И мне уже очень хочется спросить себя, что я делаю здесь, как вдруг до меня доносится поттеровский голос.
…и этот ублюдок наверняка специально ходил за моей спиной, чтобы довести меня, - жалуется он кому-то наверху. – Хедвиг, я не понимаю, каким надо быть уродом, чтобы ненавидеть человека только за то, что его отец спас тебе жизнь!
Ах, вот как! Интересно, от кого он это услышал?! Сердце опускается куда-то в желудок: неужели Альбус сказал ему это?! Нет, наверняка Люпин. Облегчение почти лишает меня сил. Приваливаюсь к стене. Впрочем, пора уходить, раз моя затея не удалась. Делаю уже шаг, чтобы выйти из башни, но Поттер начинает опять:
А мне еще эти сны снятся, что я его именем сына назову! И объясню, что он был самым храбрым человеком на свете! Уже в третий раз за две недели. Кошмар какой-то! Ведь скажешь кому – засмеют. Хуже этого только тот, что снится мне с детства… знаешь, это было еще до тебя. Тогда я еще жил в чулане под лестницей, и Дадли разбил любимую вазу тети Петуньи, а наказали, как всегда, меня. Так долго я еще никогда без еды не оставался. Ну, обычно просто мало еды давали, а тут, кажется, три или четыре дня. И в туалет выпускали только раз в день, а не два. Ну, хоть работать не заставляли в эти дни, тогда бы ты меня, наверное, никогда не увидела.
Он горько смеется, а у меня все тело заледенело под теплой зимней мантией от услышанного. Нет, это ведь не может, просто не может быть правдой? Он врет, разве не так? Сопляк, которому настолько нужно внимание, что он готов сочинять слезливые байки даже для сов! Или тренируется для будущих зрителей? Или видел, как я шел по его следу, и теперь придумывает сказочку для моих ушей? А я чуть было не купился на это, забыв, что Альбус никогда бы не позволил воспитывать своего драгоценного Поттера таким людям. Но в ту же секунду перед глазами мелькает искаженное злобой лицо Петуньи, и моя обретенная, было, уверенность вновь теряется, словно бы растворяясь в стылом воздухе вокруг.
А на пятый день я стал уже бредить, и они испугались, наверное, что я умру, и стали кормить опять. И мне в ту ночь было так плохо! Я думал, что они отравили меня, честное слово! Я же тогда не знал, что я волшебник,
Он замолкает. Я стою, закусив губу, и совершенно не знаю, что мне делать. То ли немедленно уйти отсюда, то ли подняться по лестнице, схватить Поттера за тощие плечи и трясти до тех пор, пока из него не вытрясется вся правда.
Мне пора, - говорит он. – А то Гермиона с Роном заподозрят, что этот урод меня уже закопал. Я еще зайду.
Сверху доносится довольное уханье. Я делаю шаг вперед и встаю в дверях. Сейчас он спустится и увидит меня. И…
Но он, кажется, уже видит. Потому что сверху раздается испуганный вскрик. Потом еще один крик. Потом какой-то странный стук и шум. А потом безвольное тело Поттера скатывается к моим ногам.
========== Глава 58. Принятие в род. ==========
POV Северуса, 16-19 февраля 1994 года
Едва я опускаюсь на колени рядом с Поттером, над лестницей раздается пронзительное уханье, и полярная сова приземляется у стены, угрожающе размахивая крыльями. Я уже готов вырубить ее Ступефаем, но она замолкает, испуганно таращась на Поттера.
Проходит целая вечность, прежде чем я нащупываю слабенький пульс на тощей шее и только тогда, кажется, сам начинаю дышать. Пока я провожу диагностику, он приходит в себя и тоненько всхрипывает. Зеленые глаза смотрят прямо на меня, но не видят.
Произношу диагностические заклинания, напряженно всматриваясь в вязь зеленых символов, вспыхивающих то тут, то там над телом мальчишки. Итог внушительный: ребра сломаны минимум в трех местах, позвоночник поврежден в двух, голова пробита, и осколок ребра разрезал легкое. Кроме того, если я правильно расшифровал символы, у Поттера сильное сотрясение мозга.
Однако из-под лохматой головы натекла уже порядочная лужа, и я не сразу замечаю, что мои колени в его крови. Останавливаю кровотечение Эпискеи, потом приподнимаю его голову и закрепляю ее на весу заклинанием поддержки. Хорошо, что среди зелий в моих карманах есть антисептик. Промываю рану Агуаменти, потом лью на нее зеленоватую жидкость с сильным ароматом мяты. Пока пытаюсь срастить края, глаза мальчишки фокусируются на мне:
Снейп, - выхрипывает он, узнавая, и на его губах выступает кровавая пена.
И еще раз:
Снейп.
При звуках его голоса сова обрадованно ухает, а мне, кажется, первый раз все равно, что он не называет меня «сэром».
Молчите, Поттер! – говорю я. – Не двигайтесь и молчите.
Но он, конечно, пытается дергаться. Куда же без этого?! Гриффиндор, попавший в ненавистные слизеринские лапы… Жалко, что связать нельзя – с такими повреждениями довольно рискованно.
Не двигайтесь! – прикрикиваю я, пытаясь удержать его порывы. – Если хотите остаться целым. – Но, кажется, без толку. Приходится набрасывать сонные чары. Спешно наколдовываю носилки и переношу обмякшего Поттера туда. Сова взлетает, по-видимому, собираясь отправиться за нами, потом вдруг устраивается на моем плече. Неприятно, но терпимо.