Дар памяти
Шрифт:
Но вместо ощущения пальцев на языке, я неожиданно чувствую горечь, которую ни с чем невозможно спутать. Обезболивающее! Более того, сваренное мной самим! Потому что только я заменяю кору скандинавской визжащей ивы хиной. Они, что, притащили меня в Хогвартс?
Челюсть отпускают. После обезболивающего накатывает тошнота, но становится легче, гул в ушах почему-то тоже затихает, и я рискую открыть глаза и…
Какого боггарта? – вырывается у меня, когда темное пятно за лучами света, бьющими мне в лицо, неожиданно превращается
Ну ты и придурок, Снейп! – бросает он, отодвигая палочку с Люмосом на конце. – Привязывать к заклятию свою силу!..
Отстань от него, - говорит где-то в глубине комнаты Анабелла. – Главное, что живой. Сам тут бегал и вопил десять минут назад, что он не очнется!
Боже, все живы. Облегчение, нахлынувшее на меня, не передать словами.
Ладно, - Ричард вновь склоняется надо мной, - давай голову посмотрю, ты ее о водосточную трубу раздолбал, пока валялся там. Но ты все равно придурок, Снейп, так и знай!
Ладно, - миролюбиво соглашаюсь я, - так и буду. Рэнделл удрал?
Удерешь тут, когда ты чуть жизнь свою в купол не вложил. Сидит, привязанный, под Империусом.
И голый, - хихикает Анабелла. Кажется, она опять что-то жует.
Жизнь. Мерлин, я действительно придурок… Почему я об этом-то не подумал?! О том, что если силы недостаточно, связывающее заклятье может запросто отобрать и жизнь. Просто мне и в голову не пришло, что магия Рэнделла может оказаться мощнее моей.
Но как?
Как все прошло? Подожди, - он бормочет целительское заклинание, тыкая кончиком палочки куда-то мне в затылок. – Хорошо, что только трещина. Ты там так живописно катался! Ключицу пришлось вправлять. Синяки с порезами лечить не буду, не обессудь.
Черт с ними, с синяками!..
– после такого удара магией действительно лучше пользоваться как можно меньше.
А как магглы сегодня напьются, которые тебя услышали! – говорит Анабелла. – Привидение на… как там этот райончик называется? Воющее привидение в Сохо.
Массовые слуховые галлюцинации в Сохо, - поправляет Ричард. – Чертовски забавно! С детства мечтал найти своего единственного друга царапающим тротуар, блюющим кровью и вопящим так, будто с него с живого кожу сдирают.
Печальное, действительно, зрелище, - замечаю я. Анабелла прыскает. До сих пор не могу поверить, что все кончилось. Может, я где-нибудь в аврорате, после пыток, и у меня предсмертные галлюцинации?
Зрение наконец проясняется настолько, что я могу рассмотреть комнату. Односпальная кровать, застеленная серым одеялом – как в приюте, куда я однажды приходил за первокурсником, простой стол без скатерти (единственная вещь на нем – что-то маленькое и белое вроде брелка), и справа - стул, на спинку которого опирается Анабелла. Вид у нее довольно потрепанный – наверное, ей тоже досталось. Где-то в глубине стоит пианино с висящей над ним картиной, с взгроможденной на него стопкой нот, придавленных статуэткой из черного блестящего камня. Наверное, это одна из многочисленных нор Ричарда.
Между пианино и комодом в углу - стул,
Да уж, на Рэнделла мне смотреть не стоило… Слишком многое вспоминается при виде этого мускулистого тела, живота в кубиках пресса, темно-розового члена и волосатых яиц, расслабленно лежащих между скованных загорелых лапищ. На его ногах нет волос, и я вдруг чувствую, что меня вот-вот затрясет от смеха. Эстет чертов!
Ричард помогает мне встать и добраться до кровати. Анабелла подкладывает подушку. Какое трогательное единство! Я, между тем, так и не услышал от них, что же случилось в том чертовом кабаке. Глаза неумолимо закрываются, словно на каждое веко давит по хорошему такому камню откуда-нибудь из фундамента Хогвартса. Но не помню, чтобы у меня было время разлеживаться. Поэтому делаю усилие, надеясь, что оно меня не прикончит, и возвращаюсь в сидячее положение:
Что со мной?
Что-то вроде удара изнутри. Я в тебя влил кое-какие заживляющие, пока ты был без сознания. Вместе с обезболивающим должно хватить.
Хватить до чего?
Анабелла отправится за твоим лечащим врачом.
Приемлемо, - смысла отрицать очевидное нет. Помощь мне сейчас не то что понадобится. Без нее я, возможно, не дотяну до утра.
– Империус чей?
Анабеллы.
Как прошло наложение? Как слушается палочка?
Как прошло?! – фыркает та. – Я даже не заметила. Но можешь меня поздравить – я впервые в жизни сделала что-то, что тянет на Азкабан!
Ну, - морщась от головной боли, говорю я, - не впервые.
Только доказательств не было!
Их и теперь нет, - говорит Ричард и успокаивающе похлопывает Анабеллу по руке.
Кажется, ей очень хочется отойти от него или, как минимум, вырвать руку, но она только пожимает плечами:
Если меня будут допрашивать, я вас сдам!
Ты этого не сделаешь, - спокойно замечаю я и вновь обращаюсь к Ричарду: - Продолжай.
Я оглушил его Петрификусом после того, как он попытался сбежать. Анабелла наложила Империус, мы стерли всем память и пошли на улицу.
Про «сбежать» - поподробнее.
Ричард вкладывает мне в ладонь белую вещичку со стола. Костяной медальон с изображением яблока! Нет нужды даже вспоминать, где я его видел последний раз. Альбус в свое время сделал несколько портключей для Фаджа и кое-кого из людей в его окружении. Как этот попал к Рэнделлу, остается только гадать.
Твой босс когда-нибудь прикончит тебя, - говорит Ричард.
Да уж. Удивляет, что я вообще остался жив… Противостоять магии Альбуса! Единственное возможное объяснение, почему – наверное, он не стал накладывать заклинание портключа в полную силу. Для того чтоб преодолеть купол, созданный любым магом в этой стране, кроме меня, сошло б и так. Загибаясь от его магии, я думал о нем. Символично. Не хуже яблока на медальоне…