Дар памяти

Miauka77

На этот раз в ее словах отчетливо прозвучало отчаяние: еще бы, около двух часов нудной, изматывающей практики, а дело так и не сдвинулось ни на йоту. Кроме того, хотя разрез на ноге, получившийся в результате неправильного заклинания куда грубее и глубже, чем следовало, действительно не чувствовался, зато отдавал довольно болезненной пульсацией куда-то в бок.

Эухения опустила палочку и покосилась на лежащий у ее ног истрепанный учебник.

Может, просто рисунок плохой? – с надеждой спросила она. – Или описание плохо переведено?.. Или…

Позвать

тебе Немочь? – откликнулась Полина Инесса, сидевшая в кресле. – Мама сказала, что дедушке уже лучше.

Эухения покачала головой:

Нет, я еще попробую.

Стараясь не тревожить ногу, она немного переменила положение и призвала учебник – в пятый раз перечитывать главу. Полина Инесса подтянула колени к груди и поплотнее закуталась в большую шаль. В последнюю неделю снаружи значительно потеплело, и термометры за окном не показывали ниже 12 градусов. Но, несмотря на то, что перед зимой все щели в окнах тщательным образом были заделаны, ветер все равно находил, как проникнуть в дом, а сегодня, казалось, зверствовал особенно, заставляя всех то и дело вздрагивать от пронизывающего холода.

Однако Полина Инесса что-то обхватывала себя руками слишком часто…

Ты не заболела? – спросила Эухения, бросив учебник.

Сестра отозвалась не сразу, в чем, впрочем, не было ничего необычного. Полина Инесса не любила отвечать на вопросы о себе.

Тошнит, - призналась она наконец с угрюмым видом.

Тошнит? Ты не?..

Нет. Не это.

А что?

Это тот Вильярдо…

Он жив? – воскликнула Эухения, сама не зная почему, обрадованная этой новостью.

Ему, - Полина Инесса прислушалась к себе, - опять нужна помощь. А я не знаю, что сделать, - угрюмо констатировала она.

В прошлый раз ты получила несколько проклятий…

Мама же сказала, что опасности для меня нет, - раздраженно отмахнулась сестра. – Подумаешь, в обморок упаду. Соледад залечит.

Соледад сейчас от кроватки Эдоардо не оторвешь. Эта французская корь... А ты лекарства сердечные пила столько недель после того раза!

Ну, тогда твоя Немочь залечит… - Полина Инесса зябко повела плечами.

Почему ты так хочешь ему помочь? Ты уже не боишься того, что он темный маг?..

Полина Инесса уставила взгляд в колени:

– Может, мне просто надоело все это чувствовать?

То есть, это не только сегодня?

В последние дни часто. Вчера весь вечер… Он как будто нервничал сначала, потом чего-то ждал, а потом… Потом его чуть не убили.

Опять?!

Маме не говори, ладно? – тихо попросила Полина Инесса. – Она расстроится.

Она попытается что-то сделать с этим… - уверенно возразила Эухения.

Как? Глушить это зельями? – пробормотала сестра. – А если я – вообще его единственный шанс? – Она выбралась из кресла. – Я пойду в мастерскую, попробую разобраться с этим…

Эухения хотела было запротестовать, но Полина Инесса кинула на нее такой хмурый взгляд, что у Эухении все слова замерли в горле. Дверь же захлопнулась с такой силой, что обогреватель, который из-за слетевших чар в последнее время «предпочитал» дальнюю часть комнаты, от сотрясения сделал нечто вроде кульбита, после чего завис еще выше, так,

что и Полине Инессе его можно было достать, только приподнявшись на цыпочки. Кроме того, головокружительный прыжок, видимо, истощил последние силы капризной миски, так что она, полыхнув особенно ярко и выдав напоследок затейливые колечки дыма, с тихим шипением погасла.

Ладно, - пробормотала Эухения, которой уже стало казаться, что даже обстановка дома - в заговоре против нее, и вновь перевела свое внимание на книгу – если и не полноценно позаниматься, то хотя бы отвлечься. Однако никакой новой информации в ужасно занудной главе про Иктум Куро не обнаружилось, и минут через десять Эухения вернулась к прежнему занятию.

Она повторяла заклинание на разные лады еще около часа, до того, как за окном начало темнеть, а все, чего ей удалось добиться, – удушающего дыма стало меньше, и красная вспышка длилась теперь не одну, а несколько секунд. В ране же по-прежнему не происходило никаких изменений.

Иктум Куро, - громко и с чувством произнесла Эухения в очередной раз и вздрогнула, обнаружив, что в комнате она уже не одна. Из-за очередной дымовой завесы, отплевываясь и кашляя, появился Гжегож.

Вы не докручиваете кисть и двигаете локтем, - сказал он, - в то время как должны фиксировать его в одном положении.

Вас забыла спросить!

На курсах третьего уровня практике этого заклинания уделяется двенадцать часов, - невозмутимо продолжил Гжегож.
– И на вашем месте я бы бросил это дело.

Почему это?

Вам, кажется, больше удается разрушать, - заметил он, наклоняясь над постелью и пристально рассматривая рану Эухении.

Она оскорбленно вздернула подбородок. Гжегож вынул из кармана палочку и в два-три пасса залечил ее ногу так, что на ней виднелась теперь лишь еле заметная ниточка шрама.

Я закажу вашему брату бадьяновый бальзам, иначе вы рискуете навсегда остаться с этой красотой. Послушайте, Эухения, я совершенно серьезно, - продолжил он, игнорируя ее обиженный взгляд.
– Боевая магия в вас сильнее, чем целительская. Эти два вида очень редко сочетаются в одном человеке. За всю мою жизнь мне удалось встретить только двоих целителей, которые бы в равной мере были искусными боевыми магами. Один из них – Хенрик, а второго вы не знаете. Кроме того, даже целительская магия – это не все. Целительство – очень тонкая и точная наука. Тут нужен талант, а в вас его, - Гжегож взглянул ей прямо в лицо, - признайте же, ни на грош!

Эухения вспыхнула.

К вашему сведению, у меня получаются великолепные лекарства! – воскликнула она. – А для того, чтобы варить такие зелья, тоже нужна целительская магия.

Это разные виды магии, - возразил Гжегож. Он снял куртку и, повесив ее на спинку кресла, устроился в нем, продолжая внимательно смотреть на Эухению. Она ненавидела этот его взгляд, каждый раз не зная, куда от него деваться. – Прошу вас, поверьте мне. Мало кто различает их, но они действительно разные. Целительским заклинанием можно убить только в том случае, если неправильно его произнести. Зельем можно убить, просто если слишком много его выпить. Иными словами, любое лекарство может стать ядом.