Дар Прозерпины
Шрифт:
Иванов незамедлительно зафиксировал в блокноте: «Петрова Любовь Михайловна, на 17.25».
Или:
– Ну сколько можно, я с тобой и так и эдак, а ты опять за свое!
Иванов писал: «Куприянов Никита Осипович, на 17.30».
Или:
– Двойка? Двойка?! Ты хочешь извести свою мать!!! Нет, вы посмотрите на него! Я для него наизнанку выворачиваюсь, а он со мной так! Как не стыдно! Позор!!!
Иванов: «Борисова Анна Глебовна, на 17.35».
Или:
– Дорогой, давай я тебе супчика налью.
– Спасибо, не сейчас.
– Я котлетки пожарила.
– Очень хорошо. Я попозже…
– Ну, отвлекись хоть на
– Не мешай, я скоро.
– Любимый, ну удели мне чуточку внимания!
– Дорогая, не видишь, я сейчас занят… вывожу новую формулу… супчик, котлетки потом.
– Ну, ты же видишь, мне так не хватает твоего внимания…
– Подожди, не приставай…
Иванов почесал в затылке. «Да-а. Этих-то куда девать? А, ладно, потом разберемся. На 17.40. Нет, здесь уже занято дворником с улицы Пятидесятилетия Октября, ага, есть окно в 18.15».
Или:
– Ты зачем это сделал?
– Я нечаянно…
– Да ты хоть знаешь, супостат, если пять пустых бутылок пива сдать, можно купить одну полную!
– Знаю я, знаю… Выпала просто. Разбилась.
– Нет, ничего ты не знаешь, скотина. Вот я тебя сейчас научу, как надо с бутылками обращаться! (Далее – увесистая затрещина.)
– Ой, не надо!
Иванов написал: «Кузьма Пивоваров и Егор Разволяев. 19.25». И в скобочках, чтобы не забыть: «Пьянство, сквернословие, побои…»
Пока Иванов, проходя мимо одного из окон, фиксировал в блокноте важную информацию, он вдруг неожиданно для себя почувствовал, что в одной из квартир не происходит ничего. Вот так вот. Пусто. Очень любопытно! Иванов вытянул шею на полметра, что не потребовало от него сколько-нибудь заметных усилий, и заглянул в окно. Свет падал на большой письменный стол с разбросанными на нем разными бумагами. На листах коряво, от руки, было выведено по нескольку строчек. Большинство бумаг начаты, но явно не закончены, а сами они либо смяты и скомканы, либо с перечеркнутым текстом. За столом сидел человек в халате и домашних тапочках. Иванов мельком глянул в записи и ухватил несколько фраз, которых было вполне достаточно для того, чтобы уяснить суть того, что человек пытался отразить на бумаге: «…вышеупомянутый гражданин неоднократно был замечен в подозрительной компании… разговоры (частично) записаны на пленку».
И Иванов снова принялся строчить в своем блокнотике.
В следующем окне он расслышал любопытный диалог:
– А здорово было бы, Борисыч, согласись, если бы сделался в каком-нибудь отдельном взятом обменнике курс доллара раза в два пониже. Вот я бы развернулся!
– Ну, хоть на полчасика.
– Да мне, пожалуй, и пяти минут хватило бы.
– Мечтать не вредно…
«Так. Кривуля Алексей Евграфович и Миронов Игорь Борисович, оба на 19.40. Если так дальше пойдет, без помощников не обойтись», – удрученно подумал Иванов. Хотя вместе работать веселее. Иванов вообще больше любил массовые акции, чем индивидуальную работу.
Здесь все шло, одно к одному… Правда, надо было подумать и о другом – скоро Главпочтамт перестанет всех вмещать. «Надо раздобыть помещение побольше. Не поговорить ли с начальником городского спортивного комплекса?»
Архивариус Алексей проснулся в это утро совершенно разбитым, будто и не спал вовсе. На работу идти не хотелось, что случалось не так часто, поскольку график работы у него был до известной степени плавающим.
– Иван Иванович у себя?
– Вам по коридору направо, потом налево и прямо, там увидите, – ответил вахтер.
Архивариус уверенно зашагал в указанном направлении. Остановился рядом с дверью, на которой в потемках различил табличку с надписью «Отдел доставки». Тихонько постучался. В глубине комнаты раздался голос:
– Кто там?
– Алексей. Архивариус.
– Кто-кто? Входите!
Алексей вошел в кабинет и встал почти на пороге, переминаясь с ноги на ногу. В кабинете находились два человека практически ничем не примечательной наружности. Один одет более солидно, другой – в форменном пальто почтового служащего.
– Ивана Ивановича можно?
Тот, кто был одет в почтовую форму, спросил:
– А вам он по какому вопросу? Вас что, вызывали?
Архивариус не знал, что сказать, тем более, как он теперь понимал, Ивана Ивановича в комнате не было, а разговаривать с кем-либо другим ему совсем не хотелось.
– Он не говорил, когда будет?
– Нет, – ответил теперь тот, который был одет более солидно.
– Ну, тогда я здесь подожду? – робко спросил Алексей.
– Пожалуйста, – небрежно ответил почтовый служащий.
Алексей сел на стул. Сначала ничего не происходило. Потом два человека, похоже, вовсе перестали обращать внимание на то, что они не одни, и, начисто забыв про него, вели себя так, будто в помещении, кроме них, никого нет.
– Чего будем делать? – спросил тот, что посолидней.
– Не знаю… Что мы наделали… почему, зачем прибежали сюда?
– Вот и я не понимаю. Какого лешего нас сюда понесло?
Может, пойдем отсюда подобру-поздорову…
– Вот так возьмем и уйдем?
– Да, а что?
– Ну, Виктор, давай попробуем.
Они подошли к двери, почтовый служащий толкнул ее плечом. Дверь не поддалась.
– Эй, ты чего, дверь запер? – обратился он к Алексею.
Архивариус отрицательно помотал головой и для пущей убедительности уточнил:
– Не запирал. Да и как я могу, у меня же ключей нет.
Тот, которого звали Виктор, тоже попробовал открыть дверь, но с тем же успехом, что и почтовый.
– Лёва, а если вместе навалиться?
Почтовый пришел на помощь Виктору, но и у них двоих ничего не получилось.